Beata stultica!
Название: К звёздам...
Автор: Era Angel
Фэндом: Викинги
Пэйринг: Рагнар/Ательстан
Рейтинг: NC-17
Жанры: Слэш
Предупреждения: OOC
Размер: Мини (около 4000 слов)
Дисклеймер: Не претендую. Не извлекаю.
Саммари: Рагнар дествительно очень терпеливый человек, и первый раз случился только после его внезапного признания.
Missing scene в таймлайне шестого эпизода третьего сезона.
Примечания автора:
я не знаю, зачем это написала. у меня нет ни вдохновения, ни радости. хотя вы и так об этом знаете.
но, наверное, вот так и мог бы выглядеть их первый раз... если бы...
блядь.
нахуй, короче.
саунд:
Mørland and Debrah Scarlett – A Monster Like Me
Sleeping At Last – Dreamlife
Sleeping At Last – Saturn
внимание: не бечено!
Читать?
- Привет.
Рагнар стоит в проходе, привалившись к косяку двери плечом и сложив на груди руки. Его лицо в тени, и Ательстан может различить выражение только по голосу. Ательстану кажется, что Рагнар неуверенно улыбается, словно с опаской.
- Привет, - отвечает он и начинает быстро и немного нервно собирать разбросанные по всей комнате вещи.
Рагнар выходит из тени и приближается. Краем глаза Ательстан видит, как он напряжен, будто хочет что-то сказать, и не решается. В конце концов, хаотичное мельтешение рвет в нем оставшиеся нити самообладания, и Рагнар резко останавливает Ательстана, больно хватая за предплечье.
Ательстан удивленно смотрит на ладонь Рагнара, влажную и слишком горячую, сжимающую его руку до синяков, а потом переводит взгляд на его лицо.
- Что?..
Он не успевает закончить вопрос, потому что Рагнар перебивает его и тянет в сторону двери.
- Нам нужно поговорить. Это важно.
Ательстан упирается и мягко кладет свою ладонь на пальцы Рагнара, и только тогда Рагнар понимает, как сильно сдавливал его руку всё это время. Он резко разжимает хватку и даже отступает на шаг.
- Здесь небезопасно. Нас могут подслушать, - почти шепотом говорит Рагнар.
Ательстан идет к двери и захлопывает ее, а потом закрывает на засов. Он возвращается к Рагнару и ведет его к кровати.
- Иди сюда. Садись. Здесь нас уж точно никто не сможет услышать. Поверь мне, стены моего дома странным образом глотают все звуки.
Ательстан улыбается, давит Рагнару на плечи, чтобы он сел, а потом и сам усаживается перед ним на пол, подвернув под себя ноги.
- Ты уверен? – Рагнар по-прежнему выглядит каким-то отвлеченным и через чур встревоженным.
- Я уверен, - говорит Ательстан с улыбкой. Он кладет ладонь на бедро Рагнара и слегка сжимает, чтобы вернуть его в реальность и отвлечь от волнений. – Но если ты переживаешь, то можешь говорить шепотом мне прямо в ухо.
Ательстан всё еще улыбается, а потом тихо смеется, встретив удивлённый взгляд. Рагнар смотрит то на руку на своём бедре, то в светлые глаза Ательстана, из уголков которых расползаются острыми лучиками тонкие морщинки.
- Столько всего произошло, Ательстан. Сегодня. И я не знаю, с чего начать… - на вдохе говорит Рагнар и снова замолкает, упершись взглядом в тонкие пальцы, комкающие ткань его длиной рубахи.
Ательстан моргает несколько раз, вглядываясь в лицо Рагнара, и с его собственного медленно сходит улыбка. Ательстану вдруг становится по-настоящему жутко. Он словно чувствует страх Рагнара, тот самый, которому он стал свидетелем сегодня утром, когда Рагнар сказал, что…
Ательстан закрывает глаза, и в памяти вновь встают те слова, и голос Рагнара, его дрожащие руки, испуганный, умоляющий, отчаянный взгляд, которого Ательстан поначалу не понял. Ательстану больно. Он выдыхает и тихо спрашивает:
- То, что ты сказал мне сегодня… - ему вдруг становится очень сложно подбирать слова. – Что ты имел ввиду, когда говорил это, Рагнар?
Ательстан не смотрит на него и не видит, как Рагнар, наконец, переключает всё своё внимание на человека перед собой и даже задерживает дыхание. Потому что Рагнар и сам до сих пор до конца не понимает, что он тогда сказал, как это получилось и почему после тех слов сердце вдруг едва не проломило рёбра.
Провидец однажды предрёк Рагнару, что ему не придётся выбирать, что выбор уже сделан - давным давно. Тогда Рагнар не понял, что провидец имел ввиду, голова была забита мыслями о Лагерте, Аслауг и мести Боргу. А провидец смеялся. Когда Рагнар покидал его хижину, провидец смеялся так громко и зычно, как не смеялся еще никогда прежде. В этом смехе Рагнар верно угадал грядущую бесконечность бед, но не расслышал самого важного – ответа.
А сегодня утром ответ всплыл на поверхность сам собой – откуда-то из глубины сердца. Он вырвался, как птица, долго томившаяся в клетке, изголодавшаяся по небу и ветру под крыльями. Воздуха оказалось слишком много, и Рагнару было трудно дышать, болели глаза и хотелось умереть прямо там, не выпуская Ательстана из своих рук, потому что альтернатива была просто немыслимой.
Рагнар не двигается и почти не дышит. Он неотрывно смотрит на закрытые веки Ательстана и говорит:
- Я имел ввиду то, что сказал. Каждое слово.
Ательстан качает головой, отказываясь или просто боясь понимать и верить.
- Я не понимаю.
- Посмотри на меня, - Рагнар берет Ательстана за подбородок и заставляет посмотреть в глаза. – Я люблю тебя. Абсолютно.
Ательстан ищет в глазах Рагнара ответы на свои сомнения и не находит. Вместо этого он видит там борьбу и страхи, точно такие же, как в его собственных глазах. Вот только борьба Рагнара уже подошла к финалу, и Ательстан не знает, как назвать то, что он увидел: победой или поражением. Наверное, нельзя ему быть таким категоричным, потому что признание Рагнара было и тем, и другим одновременно.
Ательстан пытается медленно убрать руку с его бедра, но теплые и по-прежнему влажные пальцы перехватывают за запястье. Рагнар тянет руку вверх, к своему лицу, склоняет голову набок и, закрыв глаза, прижимается губами к шраму в ладони. Он держит руку мягко, как что-то слишком хрупкое, слишком живое, долго греет пальцы тихим спокойным дыханием и только потом отрывается и открывает глаза. Ательстану хочется плакать, но он не замечает, как мир вокруг становится мутным, как расплываются солёными бликами черты Рагнара. Он не может отвести взгляда от его лица у своей ладони. В этом прикосновении нет поклонения или порока, нет жажды, какая была у Джудит. Губы Рагнара просто греют – отдают, а не забирают.
Ательстан зажмуривается, и Рагнар видит, как по розовым щекам катятся капли. Он опускает руку Ательстана себе на бедра, а потом тянет его за плечи на себя, заставляя подняться на колени. Рагнар кладет свои ладони на мокрые щеки, и тогда Ательстан не выдерживает и всхлипывает, вяло дернув головой.
- Ты никогда меня не отпустишь, да?
Рагнар мог бы усмехнуться и съязвить, но он этого не делает. Ему не смешно. Вместо этого он прижимается лбом ко лбу Ательстана и шепчет:
- Как я могу отпустить то, без чего не смогу жить? Чему никогда не сумею найти замену, даже если сотни раз обыщу весь мир?
Ательстан не знает ответа на этот вопрос.
Этой ночью он понял, что Бог вновь с ним, что Он всегда был здесь и не покидал Ательстана ни на секунду. Он увидел Бога в каждом лице, в каждом всплеске волны, в лае собак и в том, как ветер гонит тяжелые облака по небу. Бог был в любви. Бог был любовью. Бог дал Ательстану семью много лет назад, Он дал Ательстану Рагнара. Лучшего доказательства ему не требовалось. Ательстан помчался тогда к Рагнару сломя голову, потому что эта радость била фонтаном, и единственным человеком, с которым хотелось ею делиться, был он. И в страшных, запретных словах Рагнара Ательстан услышал не Лукавого, вновь взявшегося отвращать его душу от истины. Ательстан услышал Бога. Свет всё ещё был там, с ним, в нём. Свет лился с губ Рагнара, из его глаз, самый искренний, ослепительный свет. Ательстан был готов. Дальнейшая судьба его не страшила, теперь он не стал бы просить о пощаде, потому что он знал, он верил в то, что, наконец, нашел мир в своём сердце. Его душе больше никогда не придется метаться между огнём и мечём.
Бог творил этот мир каждый миг, Он рисовал его тонкими штрихами, складывая цвета и линии в картину гармонии и красоты, и Ательстан видел это. Рождение и смех, смерти и войны, боль и восторг, падение и полёт – в этом не было зла, в желаниях – не было стыда. Бог дал Ательстану чистое сердце, которое Ательстан заполнил любовью к Рагнару. В любви не было греха.
Прежде он думал, что такая любовь – это падение. Он боялся себя и, свернув свои крылья, мчался вниз, чтобы разбиться о скалы. Сегодня он понял, что с самого начала всё делал неправильно. Глупый-глупый Ательстан запрещал себе быть тем, чем ему должно быть – птицей. Его любовь оказалась полётом, стоило лишь расправить плечи, раскрыть крылья и позволить себе свободу. Не искать ее, не вымаливать и не отчаиваться обрести. Ательстан почувствовал свободу, когда понял, что стыда нет. Любить Рагнара – это единственно правильное, что Ательстан мог бы делать в жизни без сомнений и условий. Любить всем своим существом, своими глазами и дыханием, руками и пальцами, любить его своим искусством, словами, мыслями, мечтами.
Ательстану больше не нужно бороться, сомневаться или бояться. Он не бросается в омут с головой, он летит. Ательстан поднимает руку и кладет ее на затылок Рагнара, давит, и тогда губы мягко прижимаются к губам. Рагнар на мгновение удивлённо распахивает глаза, а потом зажмуривается и обхватывает Ательстана за плечи, кусая, облизывая и шумно выдыхая через нос. Целовать Ательстана… Рагнар понимает, чего хотел так много лет. Целовать Ательстана.
- Я никуда не уйду, - бормочет Ательстан, всё ещё прижимаясь губами, рвано оглаживая затылок и короткие волосы Рагнара дрожащими руками. – Что бы ни случилось, я всегда буду с тобой. А ты – будешь со мной.
Рагнар снова издает надтреснутый стон, как тогда, еще утром, и обнимает его крепче, разводя колени и подтаскивая ближе, вжимаясь грудью в грудь Ательстана. Рагнар думает о том, что теперь вряд ли будет в состоянии рассказать то, зачем пришел, но Ательстан словно слышит его мысли, чувствует его тревогу. Он первым отстраняет Рагнара на вытянутых руках, чтобы заглянуть в его лицо.
- Рагнар. Скажи мне, - настаивает Ательстан.
Рагнар опускает голову, и теперь его глаз не видно, только едва ощутимо подрагивают плечи под ладонями Ательстана.
- Этельвульф вырезал наше поселение в Уэссексе, - выдыхает Рагнар. Он отмечает, как замирает Ательстан, как затихает его дыхание. – Я думал о том, что случилось бы, если бы ты остался там, с Эгбертом. Он бы снова посадил тебя под замок или... убил бы. Потому что теперь многое из того, что Эгберт говорил и делал, для меня открылось в новом свете. Он планировал это с самого начала. А я позволил тебе остаться…
- Рагнар, - перебивает его Ательстан сухим перепуганным голосом. – Нет. Ты не позволял. Я свободный человек, ты не мог бы мне позволить или запретить.
- Я мог бы… - упрямо мотает головой Рагнар, - мог потерять тебя.
- Ты никогда не потерял бы меня, Рагнар, - говорит Ательстан и встряхивает его за плечи. – Слышишь меня? Никогда. И Эгберт теперь тоже это знает. Передо мной не было выбора. Я выбрал уже очень давно. Тебя. Ты помнишь?
Рагнар помнит. Он судорожно вздыхает, когда давнее пророчество обретает, в конце концов, завершённый вид. Ему никогда не было начертано делать выбор. Всё это время, на протяжении лет, только Ательстану всегда предстояло выбирать - его. Каждый раз - его.
- Но девчонка… - поднимает, наконец, глаза Рагнар, встречаясь с настойчивым взглядом Ательстана.
- Была ошибкой, - Ательстан кивает, стараясь вложить в голос как можно больше силы, чтобы Рагнар перестал думать об этом раз и навсегда. - Я понял это сразу, но теперь, после того, что ты сказал… Ведь это Эгберт крутил нами так, как ему было выгодно. Рагнар, кто-нибудь спасся?
- Единственного человека, добравшегося до Каттегата живым, я задушил, - тяжело говорит Рагнар, опуская голову еще ниже, - перед тем, как ты прибежал сегодня утром.
- Рагнар… О, Господи...
Ательстана ужасают эти слова, они сдавливают горло ледяной хваткой, но тоска Рагнара топит страх в бездне, и Ательстан хотел бы сделать что-нибудь - что угодно - только бы Рагнар не выглядел так, словно к его шее привязана скала, всем своим неподъемным весом тянущая его на дно омута. Ательстан прижимает его голову к своей груди, гладит виски, затылок. Он хочет снять тяжесть с поникших плеч, но может сейчас лишь глупо и бесполезно молчать.
- Флоки привел его. Старик жалел, что не умер по пути в Каттегат, что не присоединился к своей семье в царстве мёртвых. Слава богам, он никому не рассказал, прежде чем… Я не мог поступить иначе. Первый вопрос, который Флоки задал: что делать с тобой. Ты понимаешь? – Рагнар поднимает голову и мрачно смотрит Ательстану в лицо. - Это первое, что он спросил! Это первое, о чем подумают люди, если узнают… Я не мог допустить…
Паника расползается в глазах Рагнара, как тень от тучи, укрывающей долину.
- Ты не винишь меня? – удивлённо моргает Ательстан, в ответ на что Рагнар глухо смеется.
- Я не виню тебя. Ты не виноват, Ательстан. Это я виноват. Я король. Я вел переговоры. Я был ослеплен надеждой. Я. Не ты, не Лагерта. Виноват только я один.
- Нет, Рагнар. Ты не должен так говорить. Это же неправда, - Ательстан все ещё держит свои руки на затылке Рагнара, гладит большими пальцами его шею и линию челюсти. – Ты не знал...
- Но должен был, - возражает Рагнар, всё сильнее окапываясь в состоянии тихой истерики. – Я никогда не хотел быть королем. Ательстан, за что боги сделали меня королём? За какие грехи?
Ательстан прижимает Рагнара щекой к своей груди и смеется беззвучно и обреченно.
- Лучше скажи, какой бес попутал меня, когда Джудит потащила меня в свою в постель?
Рагнар фыркает и тоже разражается смехом, тем не менее, руки выдают его отчаяние, когда Рагнар крепко хватается за ткань на плече Ательстана и бездумно сжимает ее в тугой ком ладонью.
- Беса определённо кличут Эгбертом. И принцесса – его верная соратница.
Ательстан знает, что винить других в своей собственной ошибке – это бесчестно. Но всего секунду назад Рагнар точно так же обвинял себя во всех грехах, а Ательстан изо всех сил его оправдывал.
- Наверное, виноваты все и каждый, - говорит он словно сам себе. - И долю этой вины теперь вычислить будет невозможно, что сделано – то сделано. Рагнар, ты не должен отчаиваться. Ты попробуешь снова. Во Франкии или в других землях. Только ты один способен изменить свой народ. А мир... Мир огромен, Рагнар. Он безграничен… Иногда мне кажется, что ты однажды дерзнёшь отправиться даже к звёздам. И я не удивлюсь, если тебе это удастся.
Ательстан проводит пальцами по красивой вязи татуировок на висках Рагнара, вспоминая, что означает каждый из тонко переплетенных сюжетов, вспоминая каждый повод для новых рисунков, каждую смерть, создавшую эту искусную корону на голове Рагнара.
- Если бы я не был королём, то никогда не пошел бы в Париж набегом, - вдруг говорит Рагнар. - Я мог бы войти в город с тобой, рука об руку, как обычный путешественник. Не нужно было бы никого убивать, придумывать стратегии, лгать и предавать. Я так устал, Ательстан.
Он крепче прижимается к груди, и Ательстан ёрзает под его руками.
- У меня болят колени, - нехотя признается он. - Я не знаю, сколько уже так стою.
***
Рагнар хочет спрятать Ательстана от всего мира, впитать в себя до капли, защитить от любой боли, от всех угроз. Он моргает и движется как зачарованный, молча затаскивая Ательстана на кровать. Расшнуровывает рубаху на его груди. Так до конца и не расправившись с завязками, просто задирает ее вверх, открывая живот и грудь. Он вжимается в теплую кожу Ательстана лицом, вдыхает запах и замирает так на несколько мгновений. Ательстан не дышит. То, что делает Рагнар, страшно и прекрасно. У Ательстана поджимаются пальцы ног и немеет в затылке. Прохладный воздух комнаты вдруг кажется ледяным, когда мурашки пробегают по всему телу. Рагнар поднимает голову и смотрит Ательстану в глаза. Он медленно ведёт ладонями по бокам, скатывая рубашку под самую шею, заставляя Ательстана поднять руки, чтобы можно было её снять. Теперь Рагнар не отрывает взгляда от его лица ни на миг: когда стаскивает свою рубаху через голову и отбрасывает на пол, когда тянется дрожащими руками, чтобы развязать штаны Ательстана, и когда сдёргивает их рывками. Когда гладит голые бёдра и дрожащий живот.
А потом он подтягивает ноги Ательстана и целует покрасневшие колени, облизывает и кусает икры, выцеловывает каждый дюйм на внутренней стороне бедер. Добравшись до самого горячего места, он утыкается носом в мягкие волосы на лобке, вдыхает и проводит языком по нежной, чувствительной коже вокруг члена, по косточкам и животу, подбираясь вверх.
- Я не хочу воевать и завоёвывать, Ательстан, - почти хрипит он, нависая над ошеломлённым лицом и мимолётно касаясь губ своими. - Я хочу любить. Пожалуйста, позволь мне любить тебя…
Ательстан захватывает его рот губами и языком, прижимает к себе всем телом, вдавливась членом в пах Рагнара сквозь ткань штанов. Ательстан чувствует твердость и, потираясь, то ли умоляет, то ли приказывает:
- Сними.
Рагнар быстро развязывает штаны и отпихивает их ногой, а потом опускается на Ательстана. Рагнару чудится, что его собственное тело сделано из воска и сейчас растает от жара, которым пышет кожа Ательстана. Рагнар лежит на нем, напряженно упираясь локтями по сторонам от головы, склонив голову к его виску и глубоко вдыхая запах его волос. Руки Ательстана замерли на его лопатках, и, кажется, Ательстан тоже не знает, что дальше делать. Нужно ли что-то сказать? Можно ли двинуть бедрами? Они касаются друг друга самым невероятным образом, но всё кажется таким правильным. Ательстан проводит руками по спине Рагнара вниз, почти касается ягодиц, но чувствует, как Рагнар мелко дрожит, и поэтому не решается. Тогда он снова проводит ладонями вверх и придавливает Рагнара к себе, двигая бедрами – раз, другой. Их члены медленно трутся друг о друга, и Ательстан слышит, как Рагнар задушенно стонет в сгиб локтя. Потом Рагнар поворачивает голову к нему и целует скулу, одновременно ведя бедрами вверх и вниз. Снова и снова, всё быстрее. Толчки становятся яростнее, и Ательстану хочется рычать и выть. Теперь он уже не думает ни о чём, его ладони сами хватают Рагнара за ягодицы, дергают еще резче, мнут и тянут, и Ательстан откидывает голову и шипит как от ожогов. Он разводит под Рагнаром бедра, и тогда контакт становится еще теснее. Они движутся резко и почти больно, Рагнар приподнимается на руке и другой по-животному бездумно обхватывает их члены ладонью, толкаясь в кулак и туго прижимая себя пальцами к Ательстану.
Ательстан стонет, сжав зубы, и несколько толчков спустя заливает семенем свой живот и кулак Рагнара. Он закатывает глаза и содрогается всем телом, выгибаясь дугой, вжимаясь затылком в подушку. Эрекция спадает медленно, а Рагнар продолжает жестко водить кулаком по всё еще прижатым членам. Он смотрит на свою руку, размазывает сперму Ательстана по головкам, видит, как неистово, с дрожью вздымается живот Ательстана после оргазма. У Рагнара пот течет по плечам и капает с носа Ательстану на грудь. Его рука, которой он упирается в кровать, затекла и бесконтрольно дрожит, тогда Ательстан поворачивает голову и проводит языком по вздувшимся венам на запястье Рагнара. Это быстрое влажное прикосновение гонит всю кровь в теле в пах, пальцы на ногах сводит судорогой, и Рагнар громко стонет, сильнее толкаясь бедрами в кулак. Его семя смешивается с потом и спермой на животе Ательстана. Рука подкашивается, и Рагнар падает на мокрую грудь.
Отдышаться в ближайшие лет сто сейчас кажется ему невозможным.
- Как думаешь, тебя услышал весь город? Рагнар, какой же ты чертовски тяжелый, - ворчит Ательстан, но не делает ни малейших попыток выбраться из-под придавившего его к кровати тела.
Рагнар не хочет думать, что сейчас произошло. Не думать, на самом деле, так замечательно и просто. Он смеется и кое-как скатывается с Ательстана, позволяя ему лечь на бок и прижаться спиной к своей груди.
- Ты же говорил, что твои стены глотают все звуки, - передразнивает он, вспомнив слова Ательстана.
Ательстан молчит и прячет довольную улыбку в подушке, когда Рагнар принимается гладить его по животу, размазывая сперму пальцами, лениво проводя ладонью по уже мягкому члену и плотнее вдавливая Ательстана в себя. Рагнар дышит в затылок и думает о том, как ему нравятся волосы Ательстана, сейчас растрепанные и безнадёжно спутанные. Он думает, сколько еще у Ательстана есть частей тела, которые можно целовать и вылизывать. Рагнар крепче сжимает руку на его члене, и Ательстан протестующе хнычет.
- Кажется, у меня всё болит, - бормочет он в подушку.
Рагнар прекращает дразнить и шепчет Ательстану в ухо:
- Это удивительно. Ательстан, ты – удивительный.
Ательстан поворачивает голову и ловит губы Рагнара своими.
Они лежат неподвижно и сонно. Тишину нарушает лишь их медленно успокаивающееся сорванное дыхание. Когда они вновь чувствуют холод, Ательстан с трудом вытаскивает из-под категорически отказывающегося шевелиться Рагнара своё теплое одеяло и, повернувшись лицом, укрывает их до плеч.
- Я не уверен… - говорит Ательстан, - мы должны поговорить об… этом?
Рагнар улыбается уголком губ и прищуривается.
- А ты хочешь? Я понимаю, что тебя беспокоит. Но не уверен, что разговор поможет. Ты знаешь, что бы ни твердили боги, любить и хотеть тебя меньше я не смогу.
Ательстан напряженно смеется, но потом расслабляется и устало выдыхает:
- Ты такой эгоист, Рагнар. Но ты и так об этом знаешь. Всё время хочешь мне что-то доказать, хоть я и не прошу.
- Это мой обет, - снова дразнит его Рагнар, – завоёвывать тебя.
- Ты же говорил, что не хочешь воевать, - не остается в долгу Ательстан.
- Не хочу, ты прав. Но это совсем другая борьба. Я воюю со своим невежеством и стремлюсь тебя переплюнуть, - игриво отвечает Рагнар, вздергивая подбородок.
- И теперь ты решил переплюнуть меня в знаниях о Париже?
- Ну, ты же вечно мне твердишь, какой он неприступный. А я, между прочим, придумал, как в него попасть.
- Да, неужели? – язвит Ательстан и щелкает Рагнара пальцем по задранному носу. – А ну, удиви меня.
- Я ходил к провидцу, когда мы вернулись из Уэссекса. Он поведал мне много интересного, но вот что показалось мне интереснее всего прочего. Старик сказал, что не живой, но мёртвый завоюет Париж. Я долго думал о его пророчестве, а потом меня осенило. Ты рассказывал о христианских обрядах. После смерти христианина должны отпеть на святой земле, чтобы его душа могла беспрепятственно отправиться на встречу с создателем. Так?
- Так, - с сомнением вглядываясь в глаза Рагнара, так и лучащиеся энтузиазмом, отвечает Ательстан.
- Если я окрещусь, наплету им, что я при смерти, и попрошу священников Парижа отпеть меня в храме, то попаду в город без боя, - с почти мальчишеским восторгом выпаливает Рагнар и во всю улыбавется.
- И как ты планируешь выбраться из храма живым? Думаешь, если осчастливишь весь двор своим внезапным воскрешением, они попадают в обмороки от экстаза и сами тебе потом понесут свои богатства, признавая новым мессией?
Ательстан неуверенно посмеивается, но план Рагнара вдруг кажется ему вполне логичным. То, что Рагнар собирается использовать христианство как оружие против христиан, почему-то теперь даже не вызывает в Ательстане и тени неудовольствия. Как стратегический ход – это весьма мудро.
- Помнишь, ты рассказывал мне о данайцах и огромном коне, который погубил Трою? – прищурившись, говорит Рагнар, и Ательстан понимает, что Рагнар переплюнул его уже давно. Рагнар, на самом деле, мчится впереди, как быстроногий Ахиллес, а Ательстану остаётся лишь глотать пыль, поднятую его стремительным бегом. Ательстан – черепаха, по сравнению с ним, и Рагнар способен не только догнать его, но и оставить далеко позади.
- Ты собираешься протащить в парижский храм оружие и помощников? Но как?
Рагнар смеется и треплет Ательстана по щеке, как несмышленого ребенка:
- Очень просто. Я попрошу Флоки сделать гроб. В него мы сгрузим мечи, а с десяток мужчин понесут гроб в город. И меня – в гробу, соответственно.
Ательстан отрицательно качает головой и касается груди Рагнара ладонью.
- Нет, это слишком опасно. Они не поверят тебе. Сначала в любом случае придётся осадить город и предпринять несколько попыток взять его штурмом. Но, как я говорил тебе уже много раз, город невозможно взять малой кровью ни с земли, ни с воды.
- Я думал об этом, - соглашается Рагнар и уклончиво продолжает. – У меня есть одна идея, но для ее реализации нужен кое-какой… м-м-м… ресурс.
- Ресурс? – заинтересованно переспрашивает Ательстан.
- Не переживай, ты будешь первым, кто узнает об этом. Нужно немного подождать. И помолиться – чтобы я нашел этот ресурс как можно скорее.
- Я помолюсь, - фыркает Ательстан и откидывается на спину, укладываясь поудобнее.
- Мы возьмем Париж, вместе. Я сделаю это для тебя, вот увидишь, - говорит Рагнар, но его голос вдруг снова становится бесцветным. - А потом отомстим Эгберту.
Ательстан не хочет, чтобы к Рагнару в ближайшую вечность возвращалось это мрачное напряжение. Он находит его руку и переплетает их пальцы.
- Не думай об этом сегодня, хорошо? Я знаю, что оно никуда не денется, но хотя бы не терзай себя этим каждую минуту.
Рагнар притягивает его к себе и прижимается губами к кромке волос на виске. Ему не хочется думать, и Ательстан прав. Вместо этого Рагнар вновь возвращает свои мысли в эту комнату, к тому, что происходит. Ательстан лежит в его объятиях, и это кажется Рагнару самым естественным состоянием его тела, их тел, за всю его жизнь. Рагнару хорошо. Все страхи и тревоги словно прячутся в тень, не осмеливаясь сейчас соперничать с Ательстаном и его чистой благодатью.
- Пока ты со мной, я справлюсь с любыми преградами. Если ты будешь рядом, я любые преграды обращу в ступени, по которым буду идти только вверх, еще выше.
- К звёздам… - Ательстану щекотно от дыхания Рагнара. Ательстан улыбается.
- К звёздам.
Автор: Era Angel
Фэндом: Викинги
Пэйринг: Рагнар/Ательстан
Рейтинг: NC-17
Жанры: Слэш
Предупреждения: OOC
Размер: Мини (около 4000 слов)
Дисклеймер: Не претендую. Не извлекаю.
Саммари: Рагнар дествительно очень терпеливый человек, и первый раз случился только после его внезапного признания.
Missing scene в таймлайне шестого эпизода третьего сезона.
Примечания автора:
я не знаю, зачем это написала. у меня нет ни вдохновения, ни радости. хотя вы и так об этом знаете.
но, наверное, вот так и мог бы выглядеть их первый раз... если бы...
блядь.
нахуй, короче.
саунд:
Mørland and Debrah Scarlett – A Monster Like Me
Sleeping At Last – Dreamlife
Sleeping At Last – Saturn
внимание: не бечено!
Читать?
- Привет.
Рагнар стоит в проходе, привалившись к косяку двери плечом и сложив на груди руки. Его лицо в тени, и Ательстан может различить выражение только по голосу. Ательстану кажется, что Рагнар неуверенно улыбается, словно с опаской.
- Привет, - отвечает он и начинает быстро и немного нервно собирать разбросанные по всей комнате вещи.
Рагнар выходит из тени и приближается. Краем глаза Ательстан видит, как он напряжен, будто хочет что-то сказать, и не решается. В конце концов, хаотичное мельтешение рвет в нем оставшиеся нити самообладания, и Рагнар резко останавливает Ательстана, больно хватая за предплечье.
Ательстан удивленно смотрит на ладонь Рагнара, влажную и слишком горячую, сжимающую его руку до синяков, а потом переводит взгляд на его лицо.
- Что?..
Он не успевает закончить вопрос, потому что Рагнар перебивает его и тянет в сторону двери.
- Нам нужно поговорить. Это важно.
Ательстан упирается и мягко кладет свою ладонь на пальцы Рагнара, и только тогда Рагнар понимает, как сильно сдавливал его руку всё это время. Он резко разжимает хватку и даже отступает на шаг.
- Здесь небезопасно. Нас могут подслушать, - почти шепотом говорит Рагнар.
Ательстан идет к двери и захлопывает ее, а потом закрывает на засов. Он возвращается к Рагнару и ведет его к кровати.
- Иди сюда. Садись. Здесь нас уж точно никто не сможет услышать. Поверь мне, стены моего дома странным образом глотают все звуки.
Ательстан улыбается, давит Рагнару на плечи, чтобы он сел, а потом и сам усаживается перед ним на пол, подвернув под себя ноги.
- Ты уверен? – Рагнар по-прежнему выглядит каким-то отвлеченным и через чур встревоженным.
- Я уверен, - говорит Ательстан с улыбкой. Он кладет ладонь на бедро Рагнара и слегка сжимает, чтобы вернуть его в реальность и отвлечь от волнений. – Но если ты переживаешь, то можешь говорить шепотом мне прямо в ухо.
Ательстан всё еще улыбается, а потом тихо смеется, встретив удивлённый взгляд. Рагнар смотрит то на руку на своём бедре, то в светлые глаза Ательстана, из уголков которых расползаются острыми лучиками тонкие морщинки.
- Столько всего произошло, Ательстан. Сегодня. И я не знаю, с чего начать… - на вдохе говорит Рагнар и снова замолкает, упершись взглядом в тонкие пальцы, комкающие ткань его длиной рубахи.
Ательстан моргает несколько раз, вглядываясь в лицо Рагнара, и с его собственного медленно сходит улыбка. Ательстану вдруг становится по-настоящему жутко. Он словно чувствует страх Рагнара, тот самый, которому он стал свидетелем сегодня утром, когда Рагнар сказал, что…
Ательстан закрывает глаза, и в памяти вновь встают те слова, и голос Рагнара, его дрожащие руки, испуганный, умоляющий, отчаянный взгляд, которого Ательстан поначалу не понял. Ательстану больно. Он выдыхает и тихо спрашивает:
- То, что ты сказал мне сегодня… - ему вдруг становится очень сложно подбирать слова. – Что ты имел ввиду, когда говорил это, Рагнар?
Ательстан не смотрит на него и не видит, как Рагнар, наконец, переключает всё своё внимание на человека перед собой и даже задерживает дыхание. Потому что Рагнар и сам до сих пор до конца не понимает, что он тогда сказал, как это получилось и почему после тех слов сердце вдруг едва не проломило рёбра.
Провидец однажды предрёк Рагнару, что ему не придётся выбирать, что выбор уже сделан - давным давно. Тогда Рагнар не понял, что провидец имел ввиду, голова была забита мыслями о Лагерте, Аслауг и мести Боргу. А провидец смеялся. Когда Рагнар покидал его хижину, провидец смеялся так громко и зычно, как не смеялся еще никогда прежде. В этом смехе Рагнар верно угадал грядущую бесконечность бед, но не расслышал самого важного – ответа.
А сегодня утром ответ всплыл на поверхность сам собой – откуда-то из глубины сердца. Он вырвался, как птица, долго томившаяся в клетке, изголодавшаяся по небу и ветру под крыльями. Воздуха оказалось слишком много, и Рагнару было трудно дышать, болели глаза и хотелось умереть прямо там, не выпуская Ательстана из своих рук, потому что альтернатива была просто немыслимой.
Рагнар не двигается и почти не дышит. Он неотрывно смотрит на закрытые веки Ательстана и говорит:
- Я имел ввиду то, что сказал. Каждое слово.
Ательстан качает головой, отказываясь или просто боясь понимать и верить.
- Я не понимаю.
- Посмотри на меня, - Рагнар берет Ательстана за подбородок и заставляет посмотреть в глаза. – Я люблю тебя. Абсолютно.
Ательстан ищет в глазах Рагнара ответы на свои сомнения и не находит. Вместо этого он видит там борьбу и страхи, точно такие же, как в его собственных глазах. Вот только борьба Рагнара уже подошла к финалу, и Ательстан не знает, как назвать то, что он увидел: победой или поражением. Наверное, нельзя ему быть таким категоричным, потому что признание Рагнара было и тем, и другим одновременно.
Ательстан пытается медленно убрать руку с его бедра, но теплые и по-прежнему влажные пальцы перехватывают за запястье. Рагнар тянет руку вверх, к своему лицу, склоняет голову набок и, закрыв глаза, прижимается губами к шраму в ладони. Он держит руку мягко, как что-то слишком хрупкое, слишком живое, долго греет пальцы тихим спокойным дыханием и только потом отрывается и открывает глаза. Ательстану хочется плакать, но он не замечает, как мир вокруг становится мутным, как расплываются солёными бликами черты Рагнара. Он не может отвести взгляда от его лица у своей ладони. В этом прикосновении нет поклонения или порока, нет жажды, какая была у Джудит. Губы Рагнара просто греют – отдают, а не забирают.
Ательстан зажмуривается, и Рагнар видит, как по розовым щекам катятся капли. Он опускает руку Ательстана себе на бедра, а потом тянет его за плечи на себя, заставляя подняться на колени. Рагнар кладет свои ладони на мокрые щеки, и тогда Ательстан не выдерживает и всхлипывает, вяло дернув головой.
- Ты никогда меня не отпустишь, да?
Рагнар мог бы усмехнуться и съязвить, но он этого не делает. Ему не смешно. Вместо этого он прижимается лбом ко лбу Ательстана и шепчет:
- Как я могу отпустить то, без чего не смогу жить? Чему никогда не сумею найти замену, даже если сотни раз обыщу весь мир?
Ательстан не знает ответа на этот вопрос.
Этой ночью он понял, что Бог вновь с ним, что Он всегда был здесь и не покидал Ательстана ни на секунду. Он увидел Бога в каждом лице, в каждом всплеске волны, в лае собак и в том, как ветер гонит тяжелые облака по небу. Бог был в любви. Бог был любовью. Бог дал Ательстану семью много лет назад, Он дал Ательстану Рагнара. Лучшего доказательства ему не требовалось. Ательстан помчался тогда к Рагнару сломя голову, потому что эта радость била фонтаном, и единственным человеком, с которым хотелось ею делиться, был он. И в страшных, запретных словах Рагнара Ательстан услышал не Лукавого, вновь взявшегося отвращать его душу от истины. Ательстан услышал Бога. Свет всё ещё был там, с ним, в нём. Свет лился с губ Рагнара, из его глаз, самый искренний, ослепительный свет. Ательстан был готов. Дальнейшая судьба его не страшила, теперь он не стал бы просить о пощаде, потому что он знал, он верил в то, что, наконец, нашел мир в своём сердце. Его душе больше никогда не придется метаться между огнём и мечём.
Бог творил этот мир каждый миг, Он рисовал его тонкими штрихами, складывая цвета и линии в картину гармонии и красоты, и Ательстан видел это. Рождение и смех, смерти и войны, боль и восторг, падение и полёт – в этом не было зла, в желаниях – не было стыда. Бог дал Ательстану чистое сердце, которое Ательстан заполнил любовью к Рагнару. В любви не было греха.
Прежде он думал, что такая любовь – это падение. Он боялся себя и, свернув свои крылья, мчался вниз, чтобы разбиться о скалы. Сегодня он понял, что с самого начала всё делал неправильно. Глупый-глупый Ательстан запрещал себе быть тем, чем ему должно быть – птицей. Его любовь оказалась полётом, стоило лишь расправить плечи, раскрыть крылья и позволить себе свободу. Не искать ее, не вымаливать и не отчаиваться обрести. Ательстан почувствовал свободу, когда понял, что стыда нет. Любить Рагнара – это единственно правильное, что Ательстан мог бы делать в жизни без сомнений и условий. Любить всем своим существом, своими глазами и дыханием, руками и пальцами, любить его своим искусством, словами, мыслями, мечтами.
Ательстану больше не нужно бороться, сомневаться или бояться. Он не бросается в омут с головой, он летит. Ательстан поднимает руку и кладет ее на затылок Рагнара, давит, и тогда губы мягко прижимаются к губам. Рагнар на мгновение удивлённо распахивает глаза, а потом зажмуривается и обхватывает Ательстана за плечи, кусая, облизывая и шумно выдыхая через нос. Целовать Ательстана… Рагнар понимает, чего хотел так много лет. Целовать Ательстана.
- Я никуда не уйду, - бормочет Ательстан, всё ещё прижимаясь губами, рвано оглаживая затылок и короткие волосы Рагнара дрожащими руками. – Что бы ни случилось, я всегда буду с тобой. А ты – будешь со мной.
Рагнар снова издает надтреснутый стон, как тогда, еще утром, и обнимает его крепче, разводя колени и подтаскивая ближе, вжимаясь грудью в грудь Ательстана. Рагнар думает о том, что теперь вряд ли будет в состоянии рассказать то, зачем пришел, но Ательстан словно слышит его мысли, чувствует его тревогу. Он первым отстраняет Рагнара на вытянутых руках, чтобы заглянуть в его лицо.
- Рагнар. Скажи мне, - настаивает Ательстан.
Рагнар опускает голову, и теперь его глаз не видно, только едва ощутимо подрагивают плечи под ладонями Ательстана.
- Этельвульф вырезал наше поселение в Уэссексе, - выдыхает Рагнар. Он отмечает, как замирает Ательстан, как затихает его дыхание. – Я думал о том, что случилось бы, если бы ты остался там, с Эгбертом. Он бы снова посадил тебя под замок или... убил бы. Потому что теперь многое из того, что Эгберт говорил и делал, для меня открылось в новом свете. Он планировал это с самого начала. А я позволил тебе остаться…
- Рагнар, - перебивает его Ательстан сухим перепуганным голосом. – Нет. Ты не позволял. Я свободный человек, ты не мог бы мне позволить или запретить.
- Я мог бы… - упрямо мотает головой Рагнар, - мог потерять тебя.
- Ты никогда не потерял бы меня, Рагнар, - говорит Ательстан и встряхивает его за плечи. – Слышишь меня? Никогда. И Эгберт теперь тоже это знает. Передо мной не было выбора. Я выбрал уже очень давно. Тебя. Ты помнишь?
Рагнар помнит. Он судорожно вздыхает, когда давнее пророчество обретает, в конце концов, завершённый вид. Ему никогда не было начертано делать выбор. Всё это время, на протяжении лет, только Ательстану всегда предстояло выбирать - его. Каждый раз - его.
- Но девчонка… - поднимает, наконец, глаза Рагнар, встречаясь с настойчивым взглядом Ательстана.
- Была ошибкой, - Ательстан кивает, стараясь вложить в голос как можно больше силы, чтобы Рагнар перестал думать об этом раз и навсегда. - Я понял это сразу, но теперь, после того, что ты сказал… Ведь это Эгберт крутил нами так, как ему было выгодно. Рагнар, кто-нибудь спасся?
- Единственного человека, добравшегося до Каттегата живым, я задушил, - тяжело говорит Рагнар, опуская голову еще ниже, - перед тем, как ты прибежал сегодня утром.
- Рагнар… О, Господи...
Ательстана ужасают эти слова, они сдавливают горло ледяной хваткой, но тоска Рагнара топит страх в бездне, и Ательстан хотел бы сделать что-нибудь - что угодно - только бы Рагнар не выглядел так, словно к его шее привязана скала, всем своим неподъемным весом тянущая его на дно омута. Ательстан прижимает его голову к своей груди, гладит виски, затылок. Он хочет снять тяжесть с поникших плеч, но может сейчас лишь глупо и бесполезно молчать.
- Флоки привел его. Старик жалел, что не умер по пути в Каттегат, что не присоединился к своей семье в царстве мёртвых. Слава богам, он никому не рассказал, прежде чем… Я не мог поступить иначе. Первый вопрос, который Флоки задал: что делать с тобой. Ты понимаешь? – Рагнар поднимает голову и мрачно смотрит Ательстану в лицо. - Это первое, что он спросил! Это первое, о чем подумают люди, если узнают… Я не мог допустить…
Паника расползается в глазах Рагнара, как тень от тучи, укрывающей долину.
- Ты не винишь меня? – удивлённо моргает Ательстан, в ответ на что Рагнар глухо смеется.
- Я не виню тебя. Ты не виноват, Ательстан. Это я виноват. Я король. Я вел переговоры. Я был ослеплен надеждой. Я. Не ты, не Лагерта. Виноват только я один.
- Нет, Рагнар. Ты не должен так говорить. Это же неправда, - Ательстан все ещё держит свои руки на затылке Рагнара, гладит большими пальцами его шею и линию челюсти. – Ты не знал...
- Но должен был, - возражает Рагнар, всё сильнее окапываясь в состоянии тихой истерики. – Я никогда не хотел быть королем. Ательстан, за что боги сделали меня королём? За какие грехи?
Ательстан прижимает Рагнара щекой к своей груди и смеется беззвучно и обреченно.
- Лучше скажи, какой бес попутал меня, когда Джудит потащила меня в свою в постель?
Рагнар фыркает и тоже разражается смехом, тем не менее, руки выдают его отчаяние, когда Рагнар крепко хватается за ткань на плече Ательстана и бездумно сжимает ее в тугой ком ладонью.
- Беса определённо кличут Эгбертом. И принцесса – его верная соратница.
Ательстан знает, что винить других в своей собственной ошибке – это бесчестно. Но всего секунду назад Рагнар точно так же обвинял себя во всех грехах, а Ательстан изо всех сил его оправдывал.
- Наверное, виноваты все и каждый, - говорит он словно сам себе. - И долю этой вины теперь вычислить будет невозможно, что сделано – то сделано. Рагнар, ты не должен отчаиваться. Ты попробуешь снова. Во Франкии или в других землях. Только ты один способен изменить свой народ. А мир... Мир огромен, Рагнар. Он безграничен… Иногда мне кажется, что ты однажды дерзнёшь отправиться даже к звёздам. И я не удивлюсь, если тебе это удастся.
Ательстан проводит пальцами по красивой вязи татуировок на висках Рагнара, вспоминая, что означает каждый из тонко переплетенных сюжетов, вспоминая каждый повод для новых рисунков, каждую смерть, создавшую эту искусную корону на голове Рагнара.
- Если бы я не был королём, то никогда не пошел бы в Париж набегом, - вдруг говорит Рагнар. - Я мог бы войти в город с тобой, рука об руку, как обычный путешественник. Не нужно было бы никого убивать, придумывать стратегии, лгать и предавать. Я так устал, Ательстан.
Он крепче прижимается к груди, и Ательстан ёрзает под его руками.
- У меня болят колени, - нехотя признается он. - Я не знаю, сколько уже так стою.
Рагнар хочет спрятать Ательстана от всего мира, впитать в себя до капли, защитить от любой боли, от всех угроз. Он моргает и движется как зачарованный, молча затаскивая Ательстана на кровать. Расшнуровывает рубаху на его груди. Так до конца и не расправившись с завязками, просто задирает ее вверх, открывая живот и грудь. Он вжимается в теплую кожу Ательстана лицом, вдыхает запах и замирает так на несколько мгновений. Ательстан не дышит. То, что делает Рагнар, страшно и прекрасно. У Ательстана поджимаются пальцы ног и немеет в затылке. Прохладный воздух комнаты вдруг кажется ледяным, когда мурашки пробегают по всему телу. Рагнар поднимает голову и смотрит Ательстану в глаза. Он медленно ведёт ладонями по бокам, скатывая рубашку под самую шею, заставляя Ательстана поднять руки, чтобы можно было её снять. Теперь Рагнар не отрывает взгляда от его лица ни на миг: когда стаскивает свою рубаху через голову и отбрасывает на пол, когда тянется дрожащими руками, чтобы развязать штаны Ательстана, и когда сдёргивает их рывками. Когда гладит голые бёдра и дрожащий живот.
А потом он подтягивает ноги Ательстана и целует покрасневшие колени, облизывает и кусает икры, выцеловывает каждый дюйм на внутренней стороне бедер. Добравшись до самого горячего места, он утыкается носом в мягкие волосы на лобке, вдыхает и проводит языком по нежной, чувствительной коже вокруг члена, по косточкам и животу, подбираясь вверх.
- Я не хочу воевать и завоёвывать, Ательстан, - почти хрипит он, нависая над ошеломлённым лицом и мимолётно касаясь губ своими. - Я хочу любить. Пожалуйста, позволь мне любить тебя…
Ательстан захватывает его рот губами и языком, прижимает к себе всем телом, вдавливась членом в пах Рагнара сквозь ткань штанов. Ательстан чувствует твердость и, потираясь, то ли умоляет, то ли приказывает:
- Сними.
Рагнар быстро развязывает штаны и отпихивает их ногой, а потом опускается на Ательстана. Рагнару чудится, что его собственное тело сделано из воска и сейчас растает от жара, которым пышет кожа Ательстана. Рагнар лежит на нем, напряженно упираясь локтями по сторонам от головы, склонив голову к его виску и глубоко вдыхая запах его волос. Руки Ательстана замерли на его лопатках, и, кажется, Ательстан тоже не знает, что дальше делать. Нужно ли что-то сказать? Можно ли двинуть бедрами? Они касаются друг друга самым невероятным образом, но всё кажется таким правильным. Ательстан проводит руками по спине Рагнара вниз, почти касается ягодиц, но чувствует, как Рагнар мелко дрожит, и поэтому не решается. Тогда он снова проводит ладонями вверх и придавливает Рагнара к себе, двигая бедрами – раз, другой. Их члены медленно трутся друг о друга, и Ательстан слышит, как Рагнар задушенно стонет в сгиб локтя. Потом Рагнар поворачивает голову к нему и целует скулу, одновременно ведя бедрами вверх и вниз. Снова и снова, всё быстрее. Толчки становятся яростнее, и Ательстану хочется рычать и выть. Теперь он уже не думает ни о чём, его ладони сами хватают Рагнара за ягодицы, дергают еще резче, мнут и тянут, и Ательстан откидывает голову и шипит как от ожогов. Он разводит под Рагнаром бедра, и тогда контакт становится еще теснее. Они движутся резко и почти больно, Рагнар приподнимается на руке и другой по-животному бездумно обхватывает их члены ладонью, толкаясь в кулак и туго прижимая себя пальцами к Ательстану.
Ательстан стонет, сжав зубы, и несколько толчков спустя заливает семенем свой живот и кулак Рагнара. Он закатывает глаза и содрогается всем телом, выгибаясь дугой, вжимаясь затылком в подушку. Эрекция спадает медленно, а Рагнар продолжает жестко водить кулаком по всё еще прижатым членам. Он смотрит на свою руку, размазывает сперму Ательстана по головкам, видит, как неистово, с дрожью вздымается живот Ательстана после оргазма. У Рагнара пот течет по плечам и капает с носа Ательстану на грудь. Его рука, которой он упирается в кровать, затекла и бесконтрольно дрожит, тогда Ательстан поворачивает голову и проводит языком по вздувшимся венам на запястье Рагнара. Это быстрое влажное прикосновение гонит всю кровь в теле в пах, пальцы на ногах сводит судорогой, и Рагнар громко стонет, сильнее толкаясь бедрами в кулак. Его семя смешивается с потом и спермой на животе Ательстана. Рука подкашивается, и Рагнар падает на мокрую грудь.
Отдышаться в ближайшие лет сто сейчас кажется ему невозможным.
- Как думаешь, тебя услышал весь город? Рагнар, какой же ты чертовски тяжелый, - ворчит Ательстан, но не делает ни малейших попыток выбраться из-под придавившего его к кровати тела.
Рагнар не хочет думать, что сейчас произошло. Не думать, на самом деле, так замечательно и просто. Он смеется и кое-как скатывается с Ательстана, позволяя ему лечь на бок и прижаться спиной к своей груди.
- Ты же говорил, что твои стены глотают все звуки, - передразнивает он, вспомнив слова Ательстана.
Ательстан молчит и прячет довольную улыбку в подушке, когда Рагнар принимается гладить его по животу, размазывая сперму пальцами, лениво проводя ладонью по уже мягкому члену и плотнее вдавливая Ательстана в себя. Рагнар дышит в затылок и думает о том, как ему нравятся волосы Ательстана, сейчас растрепанные и безнадёжно спутанные. Он думает, сколько еще у Ательстана есть частей тела, которые можно целовать и вылизывать. Рагнар крепче сжимает руку на его члене, и Ательстан протестующе хнычет.
- Кажется, у меня всё болит, - бормочет он в подушку.
Рагнар прекращает дразнить и шепчет Ательстану в ухо:
- Это удивительно. Ательстан, ты – удивительный.
Ательстан поворачивает голову и ловит губы Рагнара своими.
Они лежат неподвижно и сонно. Тишину нарушает лишь их медленно успокаивающееся сорванное дыхание. Когда они вновь чувствуют холод, Ательстан с трудом вытаскивает из-под категорически отказывающегося шевелиться Рагнара своё теплое одеяло и, повернувшись лицом, укрывает их до плеч.
- Я не уверен… - говорит Ательстан, - мы должны поговорить об… этом?
Рагнар улыбается уголком губ и прищуривается.
- А ты хочешь? Я понимаю, что тебя беспокоит. Но не уверен, что разговор поможет. Ты знаешь, что бы ни твердили боги, любить и хотеть тебя меньше я не смогу.
Ательстан напряженно смеется, но потом расслабляется и устало выдыхает:
- Ты такой эгоист, Рагнар. Но ты и так об этом знаешь. Всё время хочешь мне что-то доказать, хоть я и не прошу.
- Это мой обет, - снова дразнит его Рагнар, – завоёвывать тебя.
- Ты же говорил, что не хочешь воевать, - не остается в долгу Ательстан.
- Не хочу, ты прав. Но это совсем другая борьба. Я воюю со своим невежеством и стремлюсь тебя переплюнуть, - игриво отвечает Рагнар, вздергивая подбородок.
- И теперь ты решил переплюнуть меня в знаниях о Париже?
- Ну, ты же вечно мне твердишь, какой он неприступный. А я, между прочим, придумал, как в него попасть.
- Да, неужели? – язвит Ательстан и щелкает Рагнара пальцем по задранному носу. – А ну, удиви меня.
- Я ходил к провидцу, когда мы вернулись из Уэссекса. Он поведал мне много интересного, но вот что показалось мне интереснее всего прочего. Старик сказал, что не живой, но мёртвый завоюет Париж. Я долго думал о его пророчестве, а потом меня осенило. Ты рассказывал о христианских обрядах. После смерти христианина должны отпеть на святой земле, чтобы его душа могла беспрепятственно отправиться на встречу с создателем. Так?
- Так, - с сомнением вглядываясь в глаза Рагнара, так и лучащиеся энтузиазмом, отвечает Ательстан.
- Если я окрещусь, наплету им, что я при смерти, и попрошу священников Парижа отпеть меня в храме, то попаду в город без боя, - с почти мальчишеским восторгом выпаливает Рагнар и во всю улыбавется.
- И как ты планируешь выбраться из храма живым? Думаешь, если осчастливишь весь двор своим внезапным воскрешением, они попадают в обмороки от экстаза и сами тебе потом понесут свои богатства, признавая новым мессией?
Ательстан неуверенно посмеивается, но план Рагнара вдруг кажется ему вполне логичным. То, что Рагнар собирается использовать христианство как оружие против христиан, почему-то теперь даже не вызывает в Ательстане и тени неудовольствия. Как стратегический ход – это весьма мудро.
- Помнишь, ты рассказывал мне о данайцах и огромном коне, который погубил Трою? – прищурившись, говорит Рагнар, и Ательстан понимает, что Рагнар переплюнул его уже давно. Рагнар, на самом деле, мчится впереди, как быстроногий Ахиллес, а Ательстану остаётся лишь глотать пыль, поднятую его стремительным бегом. Ательстан – черепаха, по сравнению с ним, и Рагнар способен не только догнать его, но и оставить далеко позади.
- Ты собираешься протащить в парижский храм оружие и помощников? Но как?
Рагнар смеется и треплет Ательстана по щеке, как несмышленого ребенка:
- Очень просто. Я попрошу Флоки сделать гроб. В него мы сгрузим мечи, а с десяток мужчин понесут гроб в город. И меня – в гробу, соответственно.
Ательстан отрицательно качает головой и касается груди Рагнара ладонью.
- Нет, это слишком опасно. Они не поверят тебе. Сначала в любом случае придётся осадить город и предпринять несколько попыток взять его штурмом. Но, как я говорил тебе уже много раз, город невозможно взять малой кровью ни с земли, ни с воды.
- Я думал об этом, - соглашается Рагнар и уклончиво продолжает. – У меня есть одна идея, но для ее реализации нужен кое-какой… м-м-м… ресурс.
- Ресурс? – заинтересованно переспрашивает Ательстан.
- Не переживай, ты будешь первым, кто узнает об этом. Нужно немного подождать. И помолиться – чтобы я нашел этот ресурс как можно скорее.
- Я помолюсь, - фыркает Ательстан и откидывается на спину, укладываясь поудобнее.
- Мы возьмем Париж, вместе. Я сделаю это для тебя, вот увидишь, - говорит Рагнар, но его голос вдруг снова становится бесцветным. - А потом отомстим Эгберту.
Ательстан не хочет, чтобы к Рагнару в ближайшую вечность возвращалось это мрачное напряжение. Он находит его руку и переплетает их пальцы.
- Не думай об этом сегодня, хорошо? Я знаю, что оно никуда не денется, но хотя бы не терзай себя этим каждую минуту.
Рагнар притягивает его к себе и прижимается губами к кромке волос на виске. Ему не хочется думать, и Ательстан прав. Вместо этого Рагнар вновь возвращает свои мысли в эту комнату, к тому, что происходит. Ательстан лежит в его объятиях, и это кажется Рагнару самым естественным состоянием его тела, их тел, за всю его жизнь. Рагнару хорошо. Все страхи и тревоги словно прячутся в тень, не осмеливаясь сейчас соперничать с Ательстаном и его чистой благодатью.
- Пока ты со мной, я справлюсь с любыми преградами. Если ты будешь рядом, я любые преграды обращу в ступени, по которым буду идти только вверх, еще выше.
- К звёздам… - Ательстану щекотно от дыхания Рагнара. Ательстан улыбается.
- К звёздам.
@темы: творчество, фики, слеш, Рагнар/Ательстан, NC-17
-
-
10.06.2015 в 12:02и «первый раз» горячий и верибельный!
-
-
10.06.2015 в 12:47спасыба
хотелось сделать что-то такое - нежное и честное
-
-
02.07.2017 в 00:00