Quercus

[vikingilol]

Название: Quercus
Переводчик:Alice Alone
Бета: fandom Vikings 2014
Оригинал: orphan_account, Quercus (запрос на перевод отправлен)
Размер: мини, 1253 слова в оригинале
Канон: сериал "Викинги"
Пейринг: Флоки/Хельга
Категория: гет
Жанр: пропущенная сцена
Рейтинг: NC-17
Краткое содержание: Написано на Vikings kink meme по заявке "Флоки/Хельга. Что, если Хельга — не так проста, как кажется? Например, является воплощением какого-то бога или богини, которая подружилась с Флоки в лесу".
Примечание автора: Насколько я знаю, в нордической мифологии нет пожирающих людей духов деревьев. Думаю, Хельга — единственная в своем роде.
Предупреждения: легкий бондаж, убийство, духи деревьев-каннибалы

Уже поздно, все спят, а Флоки сидит у огня, бормоча что-то себе под нос. На улице теплеет, Рагнару становится лучше, Лагерте — спокойнее, а еще Хельга. Для нее он даже не пытается найти подходящие слова. Хельга. Он счастлив. Точка.
Торстейн, жук в человеческой шкуре, подсаживается к нему и кашляет.
— Могу я кое-что у тебя спросить?
Флоки поводит плечами.
— Твоя женщина, — нервно произносит Торстейн, — она…
— Она не моя женщина, — отвечает Флоки и снова бормочет что-то под нос.

Он раскопал землю по-собачьи и вытащил из нее белый, словно завернутый в бумагу чеснок. Пальцы слегка щипало, он оторвал зубчик и закинул в рот, не очищая от кожуры. Отгоняет духов и людей ярла. Он пожевал и наклонился вперед, чтобы продолжить ковыряться в земле. Его пальцы испачкались в грязи.
Она обняла его за плечи, прижалась к спине, поцеловала в ухо. Рука, которой она закрыла ему глаза, была полупрозрачной.
— Угадай, кто, — предложила она.
Он сплюнул пожеванный чеснок ей на руку.
— Не угадал, — сказала она, а ее руки сжались на его шее.
Он проснулся на цветущем чесночном поле, с плеч свисал венок. Она улыбнулась ему с пенька и растворилась в лесу. Он знал достаточно, чтобы не пытаться ее догнать.

Когда она появлялась в лесу, на болоте или на полянке дикой земляники за его полуразрушенной хибарой, ее волосы были распущены. Они, волнистые, имели цвет льна, он пропускал их прядями между пальцев. Иногда она приходила с красными зубами. Однажды она, гордая и очаровательная, появилась в испачканном кровью платье, слишком маленьком для ее человеческого тела, ее руки были полны паслена.
— Ты ее съела?
— Я ее нашла, — донеслось в ответ. Она заставила его откинуть голову и накормила ягодами. Те были невероятно вкусными. Ягоды, от которых его должно было замутить, вызывали головную боль, и он облизал девушке пальцы. — Они, люди твоего ярла, убили ее. Не я.
— Он хочет, чтобы я сделал ему корабли.
— Сделай корабли, которые утонут, — предложила она.
— Сделаю. Так и сделаю. — Деревья и до нее говорили с ним. Он знал, какую доску нужно подточить, какого пьяного капитана — нанять. Ярл списывал все на собственные неудачи. — За что ее убили?
— Не знаю.
— Как она выглядела?
— Как я.
— Это была Хельга. Дочь мельника.
— Хельга, — отозвалась она и задумчиво поскребла красный, выгоревший до коричневого воротник узкого платья. Ее глаза сияли. — Милое имя. Пусть теперь оно будет моим.
Он всосал с ее пальцев паслен, его губы почернели. На следующий день он отравил человека ярла, оттащив его за дом. Она молча забрала тело и испарилась среди деревьев. Платье уже начало превращаться в лохмотья.

В разгар зимы никто не пришел. Не пришел даже смеющийся Рагнар. У Рагнара, сына Одина, была златовласая и норовистая жена. Она нравилась Флоки, но их одержимость сексом заставляла его чесаться. Она твердо стояла на земле. Он же принадлежал миру леса. Рагнар мог при необходимости поднять вековой ствол, но зимой впадал в спячку, как медведь. Флоки накинул на плечи медвежью шкуру и присел к костру, поедая сушеные ягоды. Он кашлянул, а потом сплюнул кровь. Снега на улице стало больше.
Она, холодная и обнаженная, пришла к нему. Зимой эта гостья всегда была холодной, кожа ее грубела от ветра, с льняных волос сыпались сухие листья. Она ела, хоть и не нуждалась в этом, а потом укладывала его рядом с печью и стаскивала с него штаны. Она погладила головку члена, а когда Флоки попытался пошевелиться, прижала его запястья к горячим камням. Хельга поцеловала его, а когда отстранилась — губы ее были красны от его крови. Она улыбнулась, Флоки погладил ее по лицу. Веки ее были обведены углем или перегноем. Когда он снова попытался пошевелиться, листья с ее головы сомкнулись на его запястьях. Он толкнулся в нее, глубоко дыша, девушка разок лизнула член и хихикнула, когда Флоки выгнулся.
— У меня вся ночь впереди, — пропела она.
— А у меня нет, — ответил Флоки и перекатил ее под себя. Хельга взвизгнула и рассмеялась, когда он опустил лицо меж ее ног. Она была сладкой, как клубника, — явно не просто так, — и когда он нашел клитор, она вскрикнула, как лиса, и рассмеялась, закрыв лицо ладонями. Хельга позволила Флоки некоторое время ублажать ее, а затем толкнула на спину и направила его в себя. Кончики ее пальцев, когда он целовал их, были по вкусу, словно мед. Он плакал и умолял, пока она не позволила ему кончить. Она обвила руками его горло, и, когда он проснулся, шум в его груди исчез. Солнце встало, огонь в очаге потух, а его руки все еще были связаны лозами.
— Хельга… — позвал он.
Та высунулась из окна и расхохоталась, как ведьма. Снег таял, превращаясь в ручьи вокруг двери, а в руках девушка держала крокус. Лозы вокруг его запястий на мгновение расцвели, затем увяли, и он смог сесть. Хельга послала ему воздушный поцелуй и исчезла, оставив его, голого, в одиночестве среди лепестков.
Флоки рассмеялся.

— Я могу говорить с деревьями, — объяснял он ребенку. — Я знаю, из какого получатся хорошие доски.
— Из этого? — дитя было нетерпеливо, слишком нетерпеливо, стуча по деревьям и пугая белок. — Это хорошее?
Этим деревом был старый дуб, окруженный омелой, там и тут испещренный перегноем и обычной трухой стареющего дерева.
— Ради Одина, мальчик, — сказал Рагнар, — ты совсем ничего не знаешь?
Он выловил из кармана монетку и кинул ее к корням дерева.
— Этот дуб принадлежит богам. Посмотри на омелу.
— И все же, это хорошее старое дерево, — сказал Флоки, прижав ухо к дереву.
— Не смешно, смертный.
— Вру. Это не хорошее старое дерево. Оно все червивое и трухлявое, — продолжил он, все так же прижимаясь к дереву. — Все в личинках. Лучше оставить его в покое.
— Ох, ты нарываешься, — прошипела она, скрывая смешок, а Флоки показалось, что его запястья обвиты лозами. Он поцеловал шероховатую кору и вприпрыжку отошел прочь, едва не врезавшись в ребенка и ухмыляющегося Рагнара.
— Не это, — повторил он.
Позже Флоки вернулся и надрезал палец над корнями дерева. Он мог увидеть скрытые под землей кости человека ярла, которого отравил прошлым летом. Его кровь капнула на корни, и она вздохнула. Руки ее, опустившиеся ему на плечи, были легки. Она отсосала кровь из пальца и поцеловала его за ухом.
— Ты мне нравишься, смертный, — проговорила она. Ее зубы царапали ему шею. — Живи.
Он вынул зубчик чеснока из кармана.
Она показала ему язык и исчезла.

Торстейн хмыкает, пробуждая его от грез.
— Мне казалось, ты говорил, что брал ее.
— О да.
— Так…
— Она не моя женщина, — повторяет Флоки, наблюдая за танцем пепла в очаге. Хельга спит в его кровати, ее бедра испачканы семенем двух мужчин. Он должен разбудить ее прежде, чем она снова начнет выращивать листья на раме кровати. — Она принадлежит себе.