Vikings: Season 3, Episode 5

[Era Angel]

Новый выпуск дневника Ательстана

на сайте Хистори www.history.com/shows/vikings/videos/athelstans...

Шоб вы понимали...

Ну... ПОГНАЛИ!!!!

1) Рагнар и Аслауг
2) Рагнар и Ивар
3) Торунн
4) Флоки
5) Флоки и Ательстан
6) Лагерта
7) Лагерта и Калф
8) Лагерта, Калф и Рагнар
9) Рагнар и Лагерта
10) Ролло
11) Бьорн
12) Джудит

ИМХО

13) Этельвульф и Джудит
14) Эгберт
ну, и по традиции:
15) АТЕЛЬНАР!!!!!!11

УПД: добавила промо шестой серии.
УПД2: еще одно промо к 6 серии.

запись создана: 20.03.2015 в 23:10

@темы: видео, спойлеры, вопросы, промо, обсуждение, новая серия

---

Vikings: Season 3, Episode 4

[Era Angel]

Ну, что, братья и сёстры по несчастью? Обсудим эту жесть?

Начинайте. Ибо у меня пока просто дар речи отшибло.



UPD:www.history.com/shows/vikings/videos/athelstans... - НА САЙТЕ ХИСТОРИ
upd: новый выпуск дневника ательстана

запись создана: 13.03.2015 в 03:27

@темы: видео, спойлеры, вопросы, обсуждение, новая серия

---

"Нет большего греха..." - фф NC-17

[Era Angel]

ну и вот...
я, как и всякий не уважающий себя упоротый в хламину шиппер, которому не суждено дождаться того, чего так сильно хочется, беру себя за жопу и делаю сама...

Название: Нет большего греха...
Автор: Era Angel
Фэндом: Викинги
Пэйринг: Ательстан/Рагнар
Рейтинг: NC-17
Жанры: Слэш
Предупреждения: OOC
Размер: Мини (чуть больше 2800 слов)
Дисклеймер: Не претендую. Не извлекаю.

Саммари: Рагнар возвращается с победой из Мерсии.
Пост 3-я серия третьего сезона. Предполагаемое развитие (в моей голове, конечно же) в следующих эпизодах. В тексте использована фраза из промо к четвертой серии.

Посвящение: Луне.

Примечания автора: Посмотрите внимательно на пейринг. Да-да. Вы не ошиблись. Именно так и в таком раскладе.
Фик можно читать как продолжение к двум моим предыдущим фикам по "Викингам".
мне жаль мне не жаль. Это писалось в полубредовом состоянии в три часа ночи с во всю спящими глазами и заплетающимися пальцами. Не бечено.
Вырезанные сцены и промо к четвертому эпизоду разорвали меня на тряпочки.

Вы точно уверены в этом?

Зачем ты делаешь это, Ательстан?

Кому и что ты пытаешься доказать?

Что ты мужчина, такой же, как и все? Что можешь завалить бабу и отыметь её, глазом не моргнув?

Или что можешь врать нагло и прямо в лицо невинной девушке, христианке – о чувствах и любви?

И что за это тебя не накажет Господь?

Ты сам знаешь, что там, где тебя ждет кара Господня, всегда будет и поощрение – от богов Рагнара.

Да, именно так: боги Рагнара, его личные, ему в услужении. Это богохульство – думать так, это грешно даже там, в северной культуре, но ты, Ательстан, ведь не просто так думаешь, ты так знаешь.

Что стало с твоей верой?

В какой-то момент ты начал чувствовать гармонию в себе, увидел возможность объединить два противолежащих мира в один, и уместить его в своём сердце. И как оно? Получилось?

Ты больше не чувствуешь боли?

Ты больше не чувствуешь желания, необходимости вырваться, наконец, из оков?

Ведь тебе так хотелось верить, что оков больше нет, что в своём сердце ты переплавил их в нечто новое и единое – из двух культур. Но…

Но на твоих плечах по-прежнему лежит неподъемный груз, твою шею режет тонкой колючей веревкой, и холодный ветер задувает пригоршни морских брызг под капюшон твоей прогнившей рясы…

… когда ты смотришь на него.

… когда ты стоишь рядом с ним.

… когда мысли твои обращены к нему.

Скажи себе сам, Ательстан, сколько раз за прошедшие девять лет ты в своих молитвах, в последнее время всё более редких, молился о Рагнаре?

Ты и сам знаешь, что проще перечислить те молитвы, в которых о Рагнаре ты не вспоминал.

О чем же ты молился на самом деле, а, глупый-глупый монах-не-монах?

Чего ты хотел?

О, не стоит пудрить себе мозги глупостями вроде здоровья, счастья, успеха, выживания в бою… Этим ты никого не проведешь. Всегда, с того самого первого раза, когда ты читал молитву на борту драккара, а ветер пригоршнями задувал солёные брызги под твой капюшон, ты молил только об одном – о свободе.

И хотел освободиться ты – все эти годы – от Рагнара.

Потому что нет большего греха…

Джудит… Малышка милашка Джудит. Она была бы такой идеальной попыткой, наконец, выбраться на поверхность. Была бы. Ты хотел, чтобы кто-нибудь спас тебя. Но от чего, Ательстан? От кого? От Рагнара ли?

Разве только Рагнар виноват в том, что ты – раб? Нет, ты всегда был рабом, всю свою жизнь: сначала – раб своего Бога, после – раб в чужом краю, теперь – раб своих собственных чувств.

Ательстан, ты же ненавидишь себя, не так ли? А когда смотришь на Рагнара, на то, что делаешь с ним – ненавидишь еще больше. Потому что Рагнар становится чище, а ты – обрастаешь скверной.

Когда-то ты сказал ему, что не простишь. За то, что Рагнар сделал с тобой, ты не простишь его. Теперь ответь себе, Ательстан, было ли правдой то, что ты сказал в тот раз, много лет назад.

Было. Есть. Ты не простил его. Ты питаешь в своём сердце эту боль, ты прикармливаешь её самоистязанием, глядя на то, как из дьявола Рагнар превращается в ярла, конунга, бога. Рагнар утоляет свою жажду твоей благодатью и чистотой, он отнимает ее, забирает себе – а ты остаёшься с геенной вместо души.

Ты был первым человеком, кто рассказал Рагнару о душе. Наверное, до твоего появления души у Рагнара и не было, а потом он забрал твою. И с тех пор ты – его пир.

Ты мечешься между дьяволом и богом и пытаешься сбежать, но бежать тебе некуда, Ательстан. Потому что дьявол и бог пред твоими глазами слились в одно существо, и ты так или иначе всегда вернёшься туда, откуда начал.

Рагнар знает об этом.

Рагнар не может не знать.

***

Рагнар возвращается из Мерсии победителем. Он веселится и язвит как обычно, но Ательстан видит, как Рагнар напряжен почти каждую секунду. Он думает рассказать Рагнару обо всём, что случилось за время его отсутствия, но потом Рагнар ловит его взгляд в середине празднования, и Ательстан подходит сразу, без раздумий. Рагнар смеется и шутит, потому что не знает, как разговаривать с Ательстаном о Торстейне, что сказать, что спросить.

Поэтому он говорит первое, что приходит на ум, то, что показалось ему очевидным, едва он заметил, на кого Ательстан поглядывает весь вечер. Рагнар не спрашивает, просто констатирует.

- Между тобой и этой девчонкой что-то есть.

- Да, - моментально отвечает Ательстан, как будто даже с вызовом, и Рагнар смеется.

Он трет глаза пальцами, и Ательстан смотрит на него через плечо. Нелепый английский шлем смотрится на Рагнаре до невозможного глупо, как насмешка над войной – этой и всякой другой. Сейчас Ательстан очень рад тому факту, что между ним и Рагнаром есть каменная колонна и деревянная перегородка балкона.

- Это хорошо, - говорит, наконец, Рагнар, глядя в лицо Ательстана. – Я еще не решил, почему и как именно, но это хорошо.

Ательстана словно ударяет молнией в затылок, когда Рагнар протягивает руку сквозь брусья перегородки и незаметно ото всех касается пальцами его шеи. Ательстан изо всех сил в упор смотрит на Джудит и молится всем богам о том, чтобы она заметила его взгляд и подошла. И забрала бы его. И увела бы отсюда, от Рагнара, иначе он не сможет… просто не сможет уйти сам, как не умел никогда.

Он слегка отодвигается, чтобы Рагнар не мог делать того, что делает, и оставаться при этом незамеченным. На это легкое движение Рагнар фыркает и морщится, и в выражении его лица может быть прочитан абсолютно любой контекст: недовольство, раздражение, сарказм, веселье, одобрение, желание, злость…

Ательстан по привычке смущенно опускает глаза в пол, а потом хочет спросить Рагнара о том, как умер Торстейн, потому что от души порыдать сейчас для Ательстана куда полезнее, чем всё это, но он не успевает, потому что Рагнар заговаривает первым.

- Вижу, ты тут без меня не скучал.

Ательстан сжимает зубы, слыша в интонациях всё те же значения, что и в выражении лица.

- Скучать было некогда. Со всеми этими посевами, кровавыми жертвоприношениями Фрейру, римской ванной Эгберта…

Ательстана перебивает тихий смех из-за плеча. Рагнар прикрывает рот ладонью и пытается затолкать рвущийся из груди воздух назад в глотку, но удаётся ему плохо. Рагнар очень заразительно смеется.

- Да-а, ванна у Эгберта что надо. Я по возвращению туда первым делом заглянул и теперь благоухаю как сады Фрейи!

Ательстан подхватывает смех и окончательно отвлекается от попыток поймать взгляд Джудит, в последний миг просто плюнув на всё. Смотреть на Рагнара и слушать его – это единственное, чего ему сейчас по-настоящему хочется. Он представляет Рагнара в ванне, представляет себя рядом с Рагнаром, теплую воду и вино…

У Ательстана кружится голова, и он крепче сжимает пальцы на своих предплечьях.

- Сам ходил? – зачем-то спрашивает Ательстан, всё еще пытаясь совладать с равновесием.

Рагнар смотрит на него исподлобья, сверкает зубами и проводит по ним языком, тихо причмокнув.

- Сам. А ты?

Что ж, этот вопрос вполне ожидаем, но от этого не становится менее внезапным. Ательстан моргает, посмотрев в пол, и снова поднимает взгляд на Рагнара.

- А я нет, - отвечает он, чувствуя себя ребенком. Рагнар молча ждет продолжения рассказа, и Ательстан выдает всё, как на духу: - Я с Джудит и Эгберт с Лагертой.

Лицо Рагнара не меняется, и это настораживает Ательстана еще сильнее, чем обычные недовольные кривляния.

- Что было? – спрашивает Рагнар.

- Было всё.

Дальше ему остаётся только ждать реакции. Что Рагнар пойдёт и проломит череп Эгберту. Или сначала воткнёт Ательстану топор прямо в башку. Но ничего не происходит. Рагнар просто молча сидит на корточках и смотрит куда-то перед собой. Ательстан тянется к нему, но в последний миг останавливается, и его пальцы, так и не коснувшсь руки Рагнара, замирают на деревянной поверхности брусьев между ними.

- Идем со мной, - вдруг говорит Рагнар, поднимаясь на ноги и, не дожидаясь Ательстана, направляется к выходу из зала.

Ательстан стоит еще несколько мгновений, а потом идёт следом.

***

Рагнару Эгберт отвел поистине королевские покои. Ательстан впервые был в этой части замка, и когда за его спиной закрывается с тихим лязгом дверь, он чувствует пристальный взгляд своим затылком. Он медленно оборачивается и успевает заметить, как Рагнар за его плечом закрывает двери на засов, а потом начинает расплетать ремни на своей одежде.

Глупый шлем, с которым Рагнар так и ушел с пиршества, теперь валяется у изножья кровати, и Ательстан мимоходом думает, что надо бы затолкать его куда-нибудь, чтобы случайно не пораниться босыми стопами.

В этот миг Рагнар стягивает рубаху, оставаясь в одних сапогах и штанах с полураспущенными завязками.

Он не просит Ательстана раздеться, как делал это всегда, он не идет к нему и не протягивает руки. Расправившись с обувью и остатками одежды, Рагнар стоит и смотрит на полностью одетого Ательстана, потом делает шаг, еще один, огибая застывшую посреди комнаты фигуру, в направлении кровати. Ательстан ловит его за плечо, когда Рагнар уже почти исчезает из поля зрения, поворачивается к нему и поворачивает Рагнара, тянет на себя, вдавливает пальцы в плечо еще сильнее и смотрит на покрывшуюся коркой рану на животе.

- Старею, - хрипит Рагнар, глядя на то, как Ательстан касается его пореза, его живота.

Тогда Ательстан не выдерживает и дергает его на себя, вжимаясь всеми ремнями и пряжками в обнаженное горячее тело Рагнара, толкает язык в его рот, проводит ногтями по ёжику волос и бритому затылку, по скулам и подбородку, путаясь пальцами в жесткой бороде.

- Ты не угадал, - почти шипит Ательстан ему в губы, - я скучал. Я скучал сильнее, чем ты можешь себе представить, Рагнар.

Он обхватывает Ательстана за шею одной рукой, прижимаясь лбом ко лбу, но так и не коснувшись одежды, не дав ни одного намека. Он закрывает глаза и шепчет так горячо и дико, что у Ательстана болью скручивает низ живота.

- Докажешь… - сбивчиво бормочет Рагнар. – Докажи мне… Я хочу, чтобы ты меня трахнул. Так, как её… Не так, как её… Так, как хотел бы – меня…

Ательстан замирает и свкозь расползающиеся лучи света всматривается в лицо Рагнара, вслушивается в его хрипящее дыхание, не веря тому, что слышит, но Рагнар тянет его на себя, ступая спиной к кровати, и Ательстан валит его на покрывала, подтягивает выше, молниеносно распускает штаны, наблюдая за тем, как Рагнар перед ним – под ним – лежит, поджав ноги, разведя бедра.

А потом Рагнар берет в руки его ладонь и подносит к своему лицу, дует на шрам и проводит языком от запястья, проходится между пальцами и влажно обхватывает губами.

Ательстан словно несётся вниз по крутому склону, у него захватывает дух и мгновенно пропадают связные мысли. Он опускается и вбирает в рот член Рагнара, продолжая выпутываться из одежды, но когда Рагнар подхватывает себя под колени, Ательстан уже мало что способен делать своими руками и пальцами, мокрыми от слюны Рагнара, кроме как трогать, гладить и разминать.

Он бы сейчас сильно покривил душой, если бы сказал, что никогда не думал об этом, что никогда не представлял себе этого момента.

- Больно будет, - говорит Ательстан почти испуганно, покрывая поцелуями дрожащий живот вокруг раны. Рагнар фыркает, и мышцы на его животе дергаются резче. Ательстан смотрит в глаза и понимает, что уж такую боль Рагнар выдержит, и бровью не поведя.

Тогда Ательстан, словно обретя в эту секунду в голове всю ясность, на которую способен, с осознанием, полным воодушевления, страсти, заботы и всех чувств на свете, щедро плюёт на ладонь, размазывает слюну по члену и входит.

Ательстану жарко, потому что его окутывает волнами горячего воздуха, потому что Ательстан так и не снял с себя всей одежды, потому что Рагнар обнимает его ногами, вжимая в себя до хруста в ребрах, потому что Ательстану хорошо до боли.

Он толкается глубже, понемногу, подбадриваемый давлением пяток на своей пояснице, целует Рагнара беспрерывно, отвлекаясь только для того, чтобы глотнуть воздуха или выстонать что-то более-менее членораздельное.

Значение того, что происходит, доберется до него чуть позже, когда они вернутся на праздник и снова возьмутся плести свои интриги с королями, принцами и принцессами. Сейчас он просто действует по велению своего тела и глаз напротив, и языка в его рту, и пяток на пояснице.

Когда Ательстан чувствует, что член свободно входит до лобка, практически не встречая сопротивления, он переворачивает Рагнара на живот и приподнимает его бедра, чтобы Рагнар не тёрся раной о ткань.

- Так нормально? – спрашивает он. – Порез твой не разворочаем?

- Мне всё равно, - нетерпеливо рычит Рагнар, повыше вздергивая зад. – Давай.

Ательстан снова плюет в ладонь и на всякий случай пускает струйку слюны между ягодиц Рагнара, входит плавно, до конца, а потом - «даёт». Он трахает быстро и ритмично: так, как это делал много раз сам Рагнар – с ним. Нет, Ательстан ни за что не стал бы делать ничего подобного с Джудит. С Джудит всё… иначе. Проще, спокойнее. Ленивее.

Рагнар мычит в сгиб локтя и, не глядя, хватает второй рукой бедро Ательстана.

- Возьми мой член в руку, - неразборчиво говорит Рагнар, но Ательстан его слышит. Он запускает ладонь под живот, обхватывает и легко сжимает. Он не дрочит, не гладит пальцем головку, только сжимает, как и просил Рагнар – «возьми».

Скорость, с которой Ательстан с громкими шлепками вгоняет в Рагнара член по самые яйца, не предусматривает параллельной работы рукой, иначе Ательстан рисковал бы оторвать хозяйство Рагнара к чертовой матери. Он чувствует, как бедро, все ещё сжатое в стальной хватке, начинает неметь.

Ательстану хорошо. Больно. Хорошо! Больно!

Рагнар кончает без предупреждения, не издав никаких опознавательных звуков, кроме прежнего стона в сгиб локтя. Единственное, что его выдает, кроме пульсирующего члена в руке Ательстана, – это натянувшиеся мышцы под кожей на плечах и спине. Еще, может, пальцы на бедре впиваются чуть сильнее, но Ательстан едва ли замечает это, потому что, кажется, на этом месте уже наливается гематома.

Ательстан продолжает двигаться, аккуратнее, медленнее. Рагнар упал животом на кровать и, по всей видимости, подниматься не собирается.

- Рагнар, - замерев на секунду, зовет Ательстан, и тогда Рагнар оборачивается и тянет его за шею на себя, целует честно и как-то самозабвенно, так, что у Ательстана поджимаются пальцы на ногах, а под закрытыми веками рассыпаются звёзды. Удовольствие стекает от затылка вдоль позвоночника, между ягодиц – прямо в яйца. Он выходит в последний момент, и семя забрызгивает бедра Рагнара.

Он чувствует, как напрягается Ательстан всем телом, как мучительно хрипит и давит в груди вой. Рагнар тянет Ательстана на себя, подгребает под бок, поворачивая лицом к себе и закидывая ногу на потное бедро. Ательстан шипит и жалуется на «чьи-то железные пальцы, которые чуть не переломали ему кость». Рагнар смеется Ательстану в губы и вдруг слишком серьезно говорит:

- Я хочу тебе кое-что рассказать, Ательстан. Так уж получилось, что боги – все боги: твои, мои, их, наши – все – пересекли две дороги. Не знаю, должно ли было так случиться, или это всего лишь проклятие на нашу голову, но кто я такой, чтобы судить о судьбе? Дело ведь в том, что ты делаешь меня больше, чем весь наш маленький промозглый мирок. Ты как предел между тьмой и светом и открываешься - только мне. Ты вручил мне право решать, позволять ли другим заглянуть в этот чистый мир или нет. Не представляю, чем заслужил тебя. То, что ты сделал, пока меня не было… Я не знаю, как, не понимаю… Но ты, Ательстан, ты предчувствуешь всё, что мне необходимо, ты знаешь все мои цели и слабости, наверное, еще до того, как я сам их в себе обнаружу. Я давно уже вручил тебе самое опасное оружие - правду. Я никогда не лгал тебе. Я просто не могу, не умею притворяться – перед тобой. Я пытался раньше, хотел выглядеть властным и всесильным, но ты... Тебе же было плевать. Тебе всегда плевать на такие мелочи. Ты другой. Ты слишком чист, чтобы подчиняться. Ты ведь никому не подчиняешься. Ты сам подчиняешь – королей. Ты хочешь преклонять свои колени лишь перед богами, но смотри, - Рагнар снова звонко смеется, но теперь совершенно обреченным смехом, и обводит рукой комнату, будто весь мир сейчас уместился в ней одной: – это боги склоняются пред тобой. Это они заключают мир во славу твою, потому что ты любишь их всех. Страдающий. Ты покорил всех богов кровью своего сердца.

Ательстан притягивает Рагнара к себе, позволяя ему вжаться лицом в свою грудь, горячо и сбито дышать куда-то в солнечное сплетение, каждым выдохом вгоняя ядовитые ножи – прямиком в сердце. Ательстан старается не думать о том, что неверность Джудит сыграет на руку и Эгберту, и Рагнару, когда они возьмутся делить Мерсию между собой. Не думает он и том, что произошло с Рагнаром в походе, что сказали ему соратники о смерти Торстейна, который бился и умер за чужую мечту в чужой земле. Он гладит Рагнара по голове и спине, не в силах унять боль в висках и жжение под веками.

Посмотри на него, Ательстан. Вот что ты делаешь с ним. Всё это - ты, и однажды ты сделаешь из него грёбанного святого-великомученика, а ведь это Рагнар. Это чёртов Рагнар Лотброк, гроза всех викингов на сотни лет до и после.

- Мы так и не поговорили о Торстейне, - тихо выдыхает Ательстан, стараясь в шёпоте спрятать свою тоску.

- Он бился как доблестный бог Тюр. И пал на поле боя - с кинжалом в своей единственной руке и в сердце сакса, - отвечает Рагнар, все еще уткнувшись лицом Ательстану в грудь. Мышцы на его спине напряженно перекатываются под руками Ательстана, и следующие слова застают его врасплох: - Но все печали пройдут, Ательстан.

И в этот миг, финальный и безальтернативный, когда Рагнар вдруг цитирует строку из Библии, чтобы утешить его скорбь, Ательстан раз и навсегда понимает, что его душа теперь принадлежит другому человеку. Вся она окончательно впиталась в Рагнара, переплавилась в нём во что-то сильное и страшное. Во что-то, что будет существовать до конца вечности.

И Ательстан сгорит в геенне еще при жизни, потому что нет большего греха, чем добровольно отдать свою душу дьяволу в обмен на его любовь.

@темы: фики, слеш, Рагнар, Ательстан, Рагнар/Ательстан, NC-17

---

Vikings Season 3 Episode 3

[Era Angel]

если не можете посмотреть видео на тытрубе, то можно увидеть вот по этой ссылке vt.tumblr.com/tumblr_nkt5jpsXFG1qch8b0.mp4#_=_

Обсуждаем?

Под кат заглядывать только слэшерам

Народ, подкиньте фичуль Ательстан/Рагнар (то есть буквально - где Ательстан топ), а? Весь интернет облазила, и ничего

UPD: Добавила промо хорошего качества.

запись создана: 06.03.2015 в 19:34

@темы: видео, спойлеры, вопросы, промо, обсуждение, новая серия

---

[Kira Sanders]

@темы: Лагерта

---

Vikings Season 3 Episode 2

[Era Angel]

Ну, что, народ, мы будем обсуждать вторую серию, или где?

@темы: вопросы, обсуждение, новая серия

---

[Kira Sanders]

Такие хорошенькие.

@темы: Клайв Стэнден, Ролло

---

[Kira Sanders]

@темы: Лагерта

---

[Kira Sanders]

Ролло, Порунн, Ательстан, Флоки, Бьерн

@темы: Бьорн, Флоки, Лагерта, Ательстан, Ролло

---

[Kira Sanders]

@темы: Лагерта, Ролло

---

[Kira Sanders]

Новые промо 3 сезона.

Ролло, Ательстан и Бьерн

@темы: Бьорн, Лагерта, Ательстан, Ролло

---

[Anpu]

Со съемок Версаля. Ательстан в колготках.

@темы: Джордж Благден

---

[Anpu]

Мой клип про плохих священников) Я знаю, что Ательстан хороший, но он всё равно там есть из-за своих отношений с верой))

Текст песни имеет смысловую нагрузку)

@темы: клипы, Рагнар, Ательстан

---

Vikings - Behind The Scenes

[HoneyMonsterNoNo]

@темы: видео

---

Промо 3 сезона

[Anpu]

Рагнар с крестом...

@темы: промо

---

[Anpu]

Еще немного фанарта и фотографий Благдена. Сорри, если что-то уже было.

yoonmax.tumblr.com/post/84023826548/athelstan-d...





dwaroxxx.tumblr.com/post/87120579261/oo-oo-oo-a...



beautytcheli.tumblr.com/post/100518383536/king-...



fabio-mancini.it/post/101198759710



mrgabel.tumblr.com/post/95074759699



dreamvention.tumblr.com/post/90486294626/i-wond...



vassalord.deviantart.com/art/Rollo-Lothbrok-470...

@темы: арты, Рагнар, Ательстан, Рагнар/Ательстан, Джордж Благден, PG-13, Ролло

---

Продолжение в комментариях

[Alice Alone]

Название: Принятый другими
Переводчик: fandom Vikings 2014
Бета: fandom Vikings 2014
Оригинал: azryal, Welcomed By Others (разрешение на перевод получено)
Размер: миди, 8557 слов в оригинале
Канон: сериал "Викинги"
Персонажи:

Ательстан

Ательстан - монах из Линдисфарна, захваченный в плен викингами и принужденный жить в их обществе. Пытается оставаться верным себе и сохранить свои убеждения в новых условиях.

/

Лагерта

Лагерта - жена Рагнара, но узнав о его измене и приезде принцессы расстается с ним. Также известна как ярл Ингстад.

,

Рагнар

Рагнар - главный герой сериала, легендарный датчанин из рода Инглингов, по легенде — потомок бога войны Одина.

/

Ательстан

Ательстан - монах из Линдисфарна, захваченный в плен викингами и принужденный жить в их обществе. Пытается оставаться верным себе и сохранить свои убеждения в новых условиях.

,

Флоки

Флоки - строитель кораблей, неисправимый обманщик и друг Рагнара.

/

Ательстан

Ательстан - монах из Линдисфарна, захваченный в плен викингами и принужденный жить в их обществе. Пытается оставаться верным себе и сохранить свои убеждения в новых условиях.

,

Арне

Арне - один из воинов, отличительная его черта - отсутствие одного глаза; погиб в сражении с ярлом Боргом.

/

Ательстан

Ательстан - монах из Линдисфарна, захваченный в плен викингами и принужденный жить в их обществе. Пытается оставаться верным себе и сохранить свои убеждения в новых условиях.

,

Лейф

Лейф - храбрый воин, друг Рагнара. Принес себя в жертву богам в Уппсале.

/

Ательстан

Ательстан - монах из Линдисфарна, захваченный в плен викингами и принужденный жить в их обществе. Пытается оставаться верным себе и сохранить свои убеждения в новых условиях.

, ОМП/

Ательстан

Ательстан - монах из Линдисфарна, захваченный в плен викингами и принужденный жить в их обществе. Пытается оставаться верным себе и сохранить свои убеждения в новых условиях.

,

Ролло

Ролло - брат Рагнара, бесстрашный воин и красавец мужчина, но во всем завидующий своему брату.

/

Ательстан

Ательстан - монах из Линдисфарна, захваченный в плен викингами и принужденный жить в их обществе. Пытается оставаться верным себе и сохранить свои убеждения в новых условиях.

,
Категория: гет, слэш
Жанр: драма, АУ, deathfic
Рейтинг: NC-17
Краткое содержание: После всех лет, проведенных в Каттегате, происходит нечто немыслимое. И теперь нельзя поступить иначе.
Примечание автора: Я позволила себе некоторые вольности. В хронологии, возрасте героев, детях… Да, в этой работе смешалось много фактов из сериала и легенд. И все же я надеюсь, что получилась убедительная история. Рагнар здесь появляется мельком, но надеюсь, что его присутствие все же ощущается.
Хлаутгиф — кровавые жертвоприношения назывались «хлаут», добавив «гиф» получаем «кровавый дар».
Эрги — тогда не существовало слова «гей», так как не было самого понятия. Слово означает «другой» и использовалось оно для мужчин, практикующих так называемую «женскую магию». Но им называли и тех, кто просто не вписывался в рамки привычного.
Предупреждения: похоронные ритуалы, насилие, смерть главного героя, кровавое жертвоприношение

     Из всех слов, которыми когда–либо пользовались для описания Рагнара Лодброка, — а их было множество — наименее подходящими казались «холодный» и «спокойный». Всегда подвижный, даже когда не в движении, он был словно воплощением энергии. Всегда теплый, иногда даже слишком — казалось, он мог бы растопить ледяные пустыни Нифльхейма. Движение и тепло настолько глубоко проникали в его суть, в само его бытие, что вне его казались ненастоящими.
     Тем не менее, он был холоден. И неподвижен.
     Зимний холод замедлил разложение, поэтому лицо и тело оставались узнаваемыми. Тишина коснулась даже самых крепких из мужчин. Большинство шли молча, самые упрямые отказывались вытереть или опустить глаза.
     Ательстан почти бессознательно выронил зерно.
     Когда он повернулся к носилкам, на которых несли его хозяина, ему не было стыдно за свою слабость. Он не чувствовал печали, когда Лагерта начала петь, ее голос прервался лишь однажды. Он не испытывал злости, но видел ее в глазах Бьерна. И Ивара. Он знал, что скоро они уплывут. После того, как проводят отца в последний путь.
     Единственное, что он чувствовал, — это холод. И он распространялся от тела Рагнара, подобно первому льду на воде. Казалось, что без пламени его души исчезло и все тепло мира. Сердце Ательстана будто покрылось льдом, который больно впивался в живую плоть, заставляя чувствовать себя живым, дышащим мертвецом. Слезы на лице были горячи, как раскаленное масло, но не могли согреть.
     Остальные присоединились к песне Лагерты, звучавшей громче по мере того, как голоса смешивались, а слова взлетали над холмами. Они летели в небо, прокладывая путь в Асгард, несли сообщение, что вскоре в Вальхалле появится новый воин. Ательстан не присоединился к поющим.

     Когда люди, опустошенные и тихо плачущие, собрались в большом зале, Лагерта села во главе.
— Сколько прошло ночей?
— Девять, моя госпожа, — упав на колени, ответил Арне.
     Прошло девять ночей. Девять ночей…
— Кто подготовит его корабль? Кто позовет Вестника Смерти?
     Флоки вышел вперед. Даже он был подавлен, прежняя жизнерадостность покинула его.
— Конечно, я.
— Я помогу, — добавил Бьерн, кивая в знак уважения. Его глаза были сухими, но губы сжаты в нить, и никто не сомневался в его настоящих чувствах. Он вырос, женился, стал отцом и должен был унаследовать титул ярла. Но сперва он убьет человека, который забрал жизнь его отца. Ни один из присутствующих в зале в этом не сомневался.
     Флоки поклонился ему, затем Лагерте. Он посмотрел ей в глаза, мягко, грустно улыбнулся и вернулся на место.
— Ивар, ты приготовишь жертвы?
— Да, мама, — после недолгой борьбы с собой ответил Ивар. Еще слишком юный для женитьбы, но смелый и жждущий покорить воды, чтобы отомстить. Он был так похож на отца, что Ательстану было трудно смотреть на него.
— Наши боги хотят такой пышный пир, какой мы только сможем устроить, — в зале воцарилось тихое согласие, сопровождаемое кивками и слабыми улыбками. — Как только мы подготовим его к путешествию, присоединяйтесь к нам за столом. Пусть пир будет настолько пышным, чтобы и Один пожалел, что не может сюда явиться, — сказала Лагерта, медленно окинув всех тяжелым взглядом.
     Затем она посмотрела на Ательстана. Ее тихий голос достиг каждого уголка зала.
— Кто последует за ним?
     Вопрос был необходим. Таков обычай.
— Я, моя госпожа, — ответил он как можно более громко. Но все равно получилось чуть громче шепота.
     Лагерта встала. Царственная и красивая, властная и изящная, расчетливая и справедливая. Властительница людей и мира. Она спустилась с помоста и подошла к нему. Он не поклонился и не упал на колени, она не стала наказывать его за непочтение. Сейчас они были равны перед лицом потери.
— Ты делаешь это от всего сердца и осознавая в полной мере, что произойдет? — Ательстан видел слезы в ее глазах.
— Да.
— Почему?
     Вопрос удивил его. На самом деле, он удивил всех, судя по тому, как зашевелились вокруг люди. Ему не было дела до их удивления. В лице Лагерты он видел истинный смысл вопроса.
— Моя госпожа, — начал Ательстан и осекся. Он ощутил прикосновение ее теплой ладони к своей руке. — Лагерта, — так он называл ее только в их покоях, — служить твоей семье было таким счастьем. Без вас я бы не узнал столько по–настоящему важных вещей. Моя жизнь стала настоящим чудом. Ваши с Рагнаром дети выросли мудрыми и справедливыми, такими же сильными и разумными, как и вы. Тебя благословили Один и Фрейя, в твоей жизни будет еще столько счастья.
     Хватка на руке стала почти болезненной. Это помогло ему подобрать нужные слова.
— Рагнар будет так гордиться тобой, — он коснулся ее лица, она накрыла его ладонь своей, прижавшись щекой к его руке. — Я не такой сильный. Солнце для меня угасло.
— Даже цветок может выжить после первых морозов, — прошептала Лагерта. Она потеряет их обоих — осознание этого причиняло Ательстану боль. Он знал, что летний ветер еще будет ласкать ее лицо. А еще — что его сердце больше никогда не будет по–настоящему жить. И что отправить Рагнара в Вальхаллу без его любимого раба — это бесчестие, которым они не могли его унизить. Выбор сделан.
— Он мое солнце, Лагерта, — так же тихо ответил Ательстан, больше не в силах сдержать слезы. — Я не смогу жить без него.
     Лагерта краткое мгновение смотрела ему в глаза, а затем опустила голову. Она заключила его в крепкие объятия, ее слезы падали ему на шею, а он держал ее, пока она рыдала ему в плечо. В этот момент в мире остались лишь они, связанные любовью, а теперь разорванные на части.
     Она быстро отстранилась, отошла обратно на помост и повернулась к собравшимся. На ее щеках сохранился отпечаток горя, но, когда она заговорила, голос был полон силы.
— Да будет так. Тебе помогут подготовиться.
     Все так же стоя, она вздернула подбородок, криво улыбнувшись.
— Готовьте пир. Мы должны разбудить богов, чтобы сказать, что Рагнар скоро будет с ними, — сказала Лагерта, медленно оглядывая всех. Снова там и тут были видны кивки и улыбки. — Так приступайте! У нас только две ночи!

     Ательстана увели и оставили одного в его комнате. Дверь была заперта, словно его хотели удержать в заключении. Как будто он стал бы уходить. Как будто он мог желать этого.
     Он лег на покрывала. Единственным источником света в комнате был огонь медника. Он наблюдал за тенями, за танцем пламени, накручивал на палец конец рубахи и старательно ни о чем не думал. Кажется, он долго пробыл там. Когда открылась дверь, он наблюдал, как небо в окне заливается алым цветом. Внезапно кто–то загородил собой просвет.
— Гида! — удивленно воскликнул он, увидев девушку, и с радостью обнял ее.
— Ательстан! Мама сказала мне… меня не было в зале… как ты мог? — Она снова заплакала — так же горько, как когда увидела тело отца.
     В ее объятиях сложно было забыть, что вскоре ее выдадут замуж. Она была такой легкой, нежной. Сколько раз шутили, что она была больше дочерью Ательстана, чем своего отца.
— Гледи, — позвал он ее, как называл множество лет, и она подняла глаза. — Моя дорогая Гледи. Ты знаешь, почему я так поступил.
— Но ты больше не раб! Вопрос не должен был касаться тебя! — всхлипнула девушка.
— И кто должен был вызваться? Твоя мать?
— Раб, Ательстан! Пусть с отцом будет один из рабов! — она схватила его за руку и встряхнула: силой она точно удалась в Рагнара.
     Он погладил Гиду по волосам и слегка прижал к себе, чтобы она положила голову на его плечо.
— Мне нравится думать, что он не захотел бы никого вместо меня. У него был любимый раб?
     Всхлипывания утихли, когда она задумалась.
— Нет, — ответила она, признавая поражение. — Он бы захотел отправиться в этот путь с тобой. Он всегда, с самого начала, брал тебя с собой.
— Именно поэтому я пойду, Гледи. Я всегда хотел быть с ним рядом.
     Она затаила дыхание, подняла голову и заглянула ему в глаза.
— Даже сейчас?
— Даже сейчас. Гида, я так сильно люблю его. Я люблю и тебя, но твоя жизнь только начинается, а без Рагнара я не смогу полноценно жить. Думаю, лучше последовать за ним сейчас, чем сожалеть об этом все оставшееся время, — сказал он, вытирая ей слезы.
     Они снова заключили друг друга в объятия.
— Я тоже люблю тебя. Я буду скучать. О, боги, мне будет очень тебя не хватать.
     Ательстан прижался лбом к ее лицу.
— Как и мне тебя. Не позволяй жизни проходить мимо, Гида.
— Смерть не сотрет твоего имени из людской памяти, Ательстан, — прошептала она. — Клянусь.
     Они прижались друг к другу, а потом Ательстан мягко оттолкнул ее, — Тебе лучше уйти.
— Я принесла тебе еду и попить, — сказала Гида, взяв себя в руки. Она прошла к двери и вернулась с подносом. На нем было мясо утки, хлеб, сушеные фрукты, вино и даже маленькие печенья, пропитанные медом, которые Гида любила, когда была маленькой. — Я сделала их для тебя, — улыбнулась она.
     Ее голос звучал так же, как когда-то давно. Это сломало его показную храбрость. Он заплакал и засомневался, сможет ли когда-нибудь остановиться.
     Вино помогло, а Гида оставалась рядом, чтобы тихо оплакать его, пока он не успокоился. Потом она поцеловала его в лоб и ушла, не оглядываясь.

     Ательстан съел хлеб и фрукты, насладился печеньем и закончил трапезу вином. После чего погрузился в глубокий сон без сновидений. За это он был очень благодарен богам.
     Большая часть следующего дня прошла в одиночестве. Однако оказалось, что дети поделили между собой заботу о нем, пока он ждал своей участи. Бьерн пришел в полдень и принес с собой еще напитков и тарелку еды. Он бросил мрачный взгляд на несъеденное ночью мясо и пожурил Ательстана:
— Ты переводишь еду.
     Он возвышался над Ательстаном, скрестив на груди руки и пристально на него глядя, пока тот не рассмеялся.
— Я не могу решить, на кого ты сейчас больше похож — на мать или отца.
     Губы Бьерна дрогнули в подобие улыбки.
— Выбери того, кто больше тебя пугает.
     Ательстан вновь рассмеялся, никогда ранее не испытывая большей благодарности за серьезность, почти мрачность Бьерна. За облик, под которым скрывалось теплое и доброе сердце.
— О, тогда твоя мать, определенно.
— Ты съешь это все, — по обыкновению упрямо заявил Бьерн, но расслабился и прислонился к стене.
— Съем, не волнуйся.
     Бьерн подождал, пока Ательстан отхлебнет вина, и заговорил вновь.
— Тебе страшно?
     Любопытный мальчик вырос и стал мужчиной, жадным до вопросов.
— Это важно?
— Для меня.
     Ательстан задумался, глядя в золотой кубок.
— Я в ужасе, — признался он, делая очередной глоток. — Перед болью, перед ритуалом. Из всего грядущего смерть кажется самой легкой частью.
     Бьерн промолчал.
— Ты разочарован во мне? — не поднимая глаз, поинтересовался Ательстан.
     Бьерн подошел ближе и присел перед ним. Он крепко сжал запястье Ательстана и, когда они посмотрели друг другу в глаза, сказал:
— Только глупец не боится.
— Смельчак встречает врагов лицом к лицу, несмотря на страх, — закончил Ательстан и накрыл пальцы Бьерна своей ладонью. — Спасибо, что позволял мне заботиться о тебе.
— Ты сделал все возможное, клянусь.
— Ты унаследовал отцовское чувство юмора, Бьерн, — улыбаясь, заметил Ательстан.
— Жаль, ты не увидишь, каким станет мой сын, — Бьерн улыбнулся в ответ, но голос его дрогнул.
— Я буду следить за вами, будь уверен.
     Посерьезнев, Бьерн взял кубок из его рук и отставил в сторону. Затем он поцеловал руки Ательстана и серьезно посмотрел ему в глаза. Взгляд сказал больше, чем мог сам юноша, и Ательстан почувствовал всю любовь, которую испытывал Бьерн.
     Медленно кивнув, Ательстан наклонился и прижался губами к его голове.
     А потом Бьерн ушел, не оглядываясь.

     Больше всего его удивила Зигги. Она пришла с трапезой в ранних сумерках, идущие за ней рабы несли тяжелый сундук.
— Поешь, а потом тебе помогут принять ванну, — сообщила она, как о само собой разумеющемся факте.
— Что в сундуке? — уточнил Ательстан, пока она медленно обходила комнату, осматривая все, что попадалось под руку.
— Твой наряд на завтра.
— А-а-а, — протянул он и потянулся за вином.
     Зигги села на кровать и повернулась к нему. — Я помню тебя, твое лицо в тот день.
— Какой? — уточнил он, чтобы проверить свое предположение.
— Когда хоронили моего мужа.
     Ательстан кивнул.
— Ты был испуган. Тебе было противно. Думаю, тебя разрывало желание убежать в лес и схватить оружие, чтобы спасти ту девушку, — продолжила она.
— Ты не ошибаешься, — Ательстан допил вино.
— А теперь ты на ее месте.
— Да, — потянулся он за хлебом. Ему было интересно, что ей от него нужно.
     Она наклонилась ближе.
— Теперь ты испытываешь то же?
     Ательстан отложил хлеб.
— Тогда я был другим человеком.
— В каком отношении другим? — в ее голосе слышалась лишь тень насмешки.
     Он повернулся к ней лицом, подтянув к себе колени.
— Я был невинен во всех отношениях. Я не знал, что смерть может стать самым желанным в жизни. Я не знал любви.
     Она нахмурилась и склонила голову.
— Я не знала, что может сделать с мужчиной потеря такой любви.
     Он потянулся, взял ее за руку обеими ладонями и мягко сказал:
— Или с матерью.
     Она окинула его взглядом: от перевязанных шнурком волос до лица, груди и остановилась на сложной вышивке на вороте рубахи.
— Рагнар носит такой же узор, — сказала она, подняв свободную руку, чтобы коснуться ее.
— Да, и Лагерта, — ответил Ательстан. Эту рубаху сшила Гида, два года назад, в подарок к летнему солнцестоянию.
— Я завидую тебе, — прошептала она, опустив руки на колени.
     Он не мог сказать, что именно ее терзает, но мог предположить. Ее сыновья мертвы, муж убит, а она все еще жива. А он сидит и ждет встречи с Рагнаром.
— Мне жаль.
     Зигги ухватила его за колено.
— Не жалей. Лучше запомни весточку для моего мужа. Скажи ему… скажи ему, что я скучаю. Скажи, что все еще люблю его.
     Ательстан согласно кивнул. Она коротко улыбнулась ему и встала.
— Ешь. Тебя отведут мыться через час.

     Это было не такое мытье, к какому привык Ательстан.
     К нему пришли те же два раба, что несли сундук. Они вывели его в омывальную хижину, уже наполненную ароматным паром, и раздели. Каждый участок его тела чистили, омывали, снова чистили и отчищали от волос. Бороду сбрили, подстригли кончики волос и даже ногти на ногах и руках. Затем его завернули в роскошное одеяние и вернули в комнату, где всего намазали сладкими маслами. Когда к его рту поднесли напиток, он попытался отказаться, но ему сказали, что это часть ритуала — зелье, сделанное специально, чтобы помочь пройти через грядущее. Ательстан выпил и по настоянию рабов отправился в постель.
     Зелье не помогло ему уснуть, хотя он очень на это надеялся. Однако оно сделало его безразличным к бодрствованию, и он лежал в освященной огнем комнате, погруженный в мысли и воспоминания. Его дрожащее тело почему-то пощипывало, покрывало казалось слишком тяжелым, слишком жарким, и он лениво откинул его, вывернувшись из тепла, и лег сверху.
     Ательстан услышал, как открылась дверь, но укрываться было лень. Кровать слегка прогнулась от веса рядом, он открыл глаза и увидел Лагерту: ее волосы отсвечивали в свете огня, а кожа сияла, словно покрытая золотом.
— Герта, — пробормотал он, не в состоянии сказать ничего больше. Выпитое зелье и ее красота сковали его язык.
— Тише, — прошептала она, касаясь его губ своими.
     Она всегда была ненасытной, разгораясь, как лучина, от желания Рагнара. Ее губы были мягкими, хоть и требовательными, они разжигали в нем желание и не позволяли отстраниться даже немного. Всегда было что-то больше, скрытое за улыбками и прикосновениями, ставшее не такой уж тайной после того, как они въехали в Каттегат. Люди приняли их триаду после вынужденного разоблачения, и вскоре после этого стало можно целоваться и проявлять свою привязанность друг к другу открыто и безо всякого стыда. Слова, после которых он перестал быть человеком, больше не произносились. Он мог поблагодарить за это очевидный голод Лагерты.
     Она провела ладонью по его животу, вызывая легкую дрожь и не прерывая поцелуя. Он застонал и толкнулся в ее ладонь, охотно подчиняясь. Он с готовностью передал ей ведущую роль и поэтому ждал, не касаясь ее. Когда она встала и скинула платье из яркой бордовой ткани, подходящее лишь жене ярла, он задержал дыхание.
     Лагерта притянула его голову, прижала свои бедра к его плечам, а ее сладкая, влажная женская сущность прижалась к его лицу.
— Празднуй, Ательстан, — промурлыкала она, пробегая пальчиками по его волосам и прижимая к себе его губы.
     Он, желавший ощутить ее вкус, ее движения у себя на языке, подчинился. Она стояла так, пока он исследовал ее; бедра Лагерты рвано двигались, пока нахлынувший оргазм не заставил ее кончить в ждущий рот. Лагерта скользнула вниз по его телу и начала покрывать его лицо поцелуями и поддразнивать, поглаживая чувствительные узелки сосков.
     Вдруг она уперлась ладонями в плечи Ательстана и двинула бедрами, чтобы принять член в себя. Его крик был не очень громким, но она закрыла ему рот.
— Ты должен молчать. Если нас застанут, тебя вновь омоют, а я хочу, чтобы ты унес мой вкус с собой в Вальхаллу.
Ательстан кивнул, глядя ей в глаза.
     Ее любовь была неистовой, она занималась ею, кусая, царапая и щипаясь, а он все время молчал. Она объезжала его, словно жеребца, клала его руки себе на грудь, а волосами щекотала бедра. Когда он был больше не в состоянии контролировать тело, она приняла его еще глубже и кончила. Сильная, оставляющая синяки хватка на его запястьях, скользящие сокращения ее внутренних стенок и глухой стон с его именем на устах заставили семя излиться внутрь ее тела, и Ательстан последовал за ней в блаженство.
     После они молчали. Она лежала на нем, удерживая член в себе, пока он не выскользнул. Когда Ательстан восстановил дыхание, он прошептал: «Рагнар будет доволен».
     Она приподнялась на локте и шлепнула его. Несильно, просто ощутимо.
— Идиот, — заявила она, поглаживая оставленный ею отпечаток, — это не для Рагнара. Для нас. Если такова будет воля богов, к жатве у меня на руках будет бледный ребенок с волосами цвета воронова крыла. Я хочу, чтобы после тебя у меня осталось что-то, что можно любить.
— Лагерта, — вздохнул Ательстан и, крепко прижав ее к себе, вдруг заплакал. Уткнувшись ей в волосы, позволяя ей утешать себя, хотя это он должен был принести в ее душу спокойствие. Но из них она всегда была сильнее, всегда заботилась о нем, и он с радостью принимал ее любовь такой, какую она могла дать.
     Она поцеловала его еще раз, погладила по длинным посеребренным волосам и ушла, не прощаясь.

     Должно быть, он уснул, раз утро приветствовало его звуками бурной деятельности. Дверь открылась, и вошел Флоки. Он нес тарелку и кувшин.
— Я подумал, тебе захочется что-нибудь спросить, — сказал он, пожимая плечами.
     Эта мысль показалась Ательстану смешной, и он смеялся, пока натягивал рубаху.
— Ты думаешь, у меня до сих пор есть вопросы?
     Флоки улыбнулся и протянул ему тарелку.
— Единственное, что никогда не меняется, — твои вопросы.
     Ательстан снова рассмеялся и долго не мог остановиться. Он смеялся до слез.
— Спасибо, Флоки, за напоминание, что я до сих пор могу так веселиться.
— Никогда не забывай, как смеяться, дитя. Не важно, что судьба уготовила тебе, — произнес тот, а потом подмигнул и щедро плеснул вина в кружку Ательстана.
— Это ли написано мне на судьбе, Флоки? Неужели вся моя жизнь вела к этому? — слова мгновенно сорвались с губ Ательстана. Этот вопрос терзал его с тех пор, как он увидел на носилках тело Рагнара.
— Думаешь, ты был бы тут, если бы не присоединился к ним в постели? — Флоки сел на пол в ожидании ответа.
Ательстан задумался и отпил напиток — он оказался тем же, что и предыдущей ночью.
— Не думаю, что мог бы им отказать. Они такие искренние в своей любви. Словно Рагнар всегда ждал момента, когда я появлюсь в их жизни, и не мог без этого спокойно жить.
— Да, он полюбил тебя в первую же минуту. И более того, он знал, что Лагерта и дети тоже полюбят тебя. Он умел видеть, это передалось ему от Одина, и еще он никогда не упускал своих возможностей, — ответил Флоки.
     К концу трапезы напиток кончился, а Ательстан сел на пол рядом с Флоки. Они прижались спинами к кровати и вытянули ноги перед собой.
— Я увижу его вновь? Правда?
— Сейчас не время задаваться вопросами веры, священник, — пошутил Флоки, подтолкнув его в плечо.
     Ательстан улыбнулся, но было заметно что его обуревает страх.
— Я сомневаюсь не в вере, а в чувстве юмора богов. Что, если они не захотят, чтобы я, чужеземец и… не совсем человек в их глазах был рядом с ним?
— Рагнар всегда восхвалял их. Они ему не откажут, — ответ Флоки был прост и убедителен. Он бросил на Ательстана насмешливый взгляд. — Сомневаешься, что Рагнар захочет тебя?
     Ательстан встретился с ним глазами и выдержал взгляд. Он увидел легкий, сияющий внутренний свет, присущий одному лишь Флоки, и встряхнул головой.
— Нет, Рагнар захочет, чтобы я был рядом.
— Тогда что вызывает твой страх?
— Твой насмешливый бог. Твой тезка.
     Флоки залился смехом. Ательстан не разделял его веселье.
— Думаешь, он — как твой дьявол? Твой Сатана?
     Глядя на свои руки, Ательстан отозвался:
— Это в его духе, разве не так?
— Ба! Мог бы уже и понять! — закричал, вставая, Флоки. — Восемь лет ты постоянно мучил меня вопросами. Ты искал ответы, которые могут дать только боги, которые никто из смертных не осмелится озвучить. Ты сомневался и терзался, но только под конец поверил в силу и власть асов. Он шутил над другими богами, да? Он заботился о нас, жителях Мидгарда, только когда это бесило асов. Он никогда не хотел управлять нами, в отличие от твоего Сатаны, чаще использовал нас как средства в своих играх. Если он когда-либо и касался твоей жизни, так это когда Рагнар взял тебя с собой. И ты, христианин, неплохо подсобил ему в игре.
— Что ты имеешь в виду? — уточнил Ательстан — ему было интересно, но он совсем запутался.
— В твоем лице он открыл разум живущих здесь, показав, что лежит за пределами воли Одина. Ты, дитя, заслужил симпатии Рагнара и Харальдсона, не издав ни единой жалобы.
— Жалоб у меня тогда было в избытке, Флоки, — перебил Ательстан, вспомнив первые дни в Каттегате.
     Флоки нахмурился, а затем улыбнулся.
— Да, ты пускался в мольбы раз или два, но не более. Но унижался не из гордыни, а из жажды знаний. Всегда хотел больше, всегда сомневался в наших словах.
— Я не понимал. Иногда не понимаю и теперь.
— Но ты не перестал спрашивать. На самом деле, ты спас это место от саморазрушения. Ярл Харальдсон мог убить Рагнара и многих мужчин из его рода, оставив только тех, кто думал так же, как он, — никогда бы не решившихся уйти на запад. Ты стал нитью, связавшей маленький кусочек суши с остальным миром. Ты показал им путь одинаково легендарный и пугающий, и все же был так похож на них. Не животное, не эльф, не тролль и не гигант из других миров, нет. Ты просто мальчик с бесконечными вопросами. Потерянный ягненок в поисках тепла и безопасности.
     Ательстан, лишившись дара речи, уставился на него.
— Ты стал величайшей и лучшей шуткой Локи, Ательстан. Он даст тебе все, о чем ты попросишь.
     Ательстану понадобилось время, чтобы снова заговорить.
— Ты говоришь «они». А ты не один из «них»?
     Флоки улыбнулся, словно собирался поведать величайший секрет.
— Рагнар получил много драккаров от меня. Как ты думаешь, откуда они у меня?
     Ательстану показалось, что свет в его глазах засиял чуть ярче, меняясь от зеленого до почти серебряного. Ательстан открыл рот. Закрыл. Снова открыл.
     Приложив палец к губам Ательстана, Флоки прошептал:
— Ш-ш-ш.

     Казалось, что время остановилось.
     Ательстан бывал на многих похоронах. И никогда не видел, чтобы все перестали пить, драться и играть для того, чтобы посмотреть, как жертву ведут к шатру. Он почувствовал, что начинает нервно хихикать и с трудом сдержал себя. Внутренне он поблагодарил всех богов за напиток, данный ему рабами, — без него он не смог бы идти.
     Теперь Ательстан понял, зачем его побрили. Когда открыли сундук, он вдруг подумал, что это ошибка: одежда, лежавшая там, не была ни женской, ни подходившей свободному мужчине. Очень длинная, почти до пят, искусно вытканная рубаха, слишком длинные чулки. Его волосы не были убраны наверх, они просто спускались на левую сторону его лица. Ему не дали ни плаща, ни штанов, ни верхнюю тунику. Пришлось выдержать как дыхание зимнего ветра, так и взгляды, которыми его провожала толпа. Не было сказано ни слова, так как любое обвинение было бы выдвинуто против самого правосудия, и об этом знали все. По крайней мере, Ательстан был уверен в этом.
     Он был благодарен сильным рукам, которые поддерживали и вели его, и дрожал не только от холода.
     Шатер был уже прямо перед ним, пришлось подождать, пока один из мужчин откроет вход. Шкуру, занавешивавшую вход, придержали над его головой, и Ательстан был более чем счастлив — уйти со снега и ступить, наконец, на теплый пол. Его легкая обувь к этому моменту почти развалилась — а нормальной ему не дали.
     Какое-то время Ательстан просто осматривался — не то чтобы он был очень удивлен роскошью, но все же. Шатер был красив изнутри: полы покрыты густыми шкурами, устланы одеялами и шалями, чтобы сохранить тепло. За ширмой стояли маленькая кровать и низкий столик со свечкой, едой и питьем. Он должен был давать это вместе с кусочками еды мужчинам, когда они придут исполнить свою часть ритуала. А еще он знал, что должен выпить как можно больше эля, чтобы не беспокоиться о происходящем.
     Мысль о необходимости обслужить шестерых мужчин — хотя единственный, кого действительно хотелось ублажать, лежал сейчас на кострище — отозвалась неприятной болью в животе. Ательстан боялся. Он был так испуган, так зол! Он хотел броситься на них, кричать, сражаться и показать им всем, что да, Рагнар научил его пользоваться мечом и топором. Он хотел удрать отсюда и бежать, бежать…
     Кто-то незаметно положил руку на его плечо, заставив подскочить от испуга.
— Ягненочек, ты выглядишь потерянным, — пошутил Флоки.
     Это стало последней каплей. Колени подогнулись, и Ательстан упал бы на пол, если бы Флоки не подхватил его за талию. Они вместе опустились на колени, и рука воина притянула голову Ательстана к своему плечу.
— Я не могу, — по его щекам покатились слезы. — Не могу сделать это.
— Можешь, — настоял Флоки, пропуская его волосы между пальцами. — Кроме того, ты поклялся перед всем залом. Если ты сбежишь, тебя поймают. Тебя убьют и похоронят как труса — тогда ты никогда больше не увидишь Рагнара.
     Ательстан поперхнулся и сглотнул, горький привкус рвоты наполнил его рот. Флоки погладил его по спине, смягчая тошноту, утихомиривая страхи, пусть и ненадолго.
— Ты первый? — спросил он, все еще прижимаясь лицом к шее Флоки.
— Честь имею, — в голосе отчетливо звучала улыбка.
     Отстранившись, чтобы взглянуть ему в лицо, Ательстан изучал его. На голове Флоки осталось совсем немного волос, но больше не было заметно никаких признаков его возраста. Глаза его были добры, а улыбка дика и игрива. Он по-прежнему был высоким и стройным. Было не сложно лечь с этим мужчиной.
— А… ты уверен?.. — начал он, только чтобы его вопрос прервали поцелуем.
     Поцелуй был приятным. Он согревал, успокаивал и предлагал утешение, разжигая огонь внутри.
— Уверен, — ответил Флоки, когда их губы разомкнулись. В третий раз за день Ательстан лишился дара речи. Флоки рассмеялся.
— Я не принимал клятв, и у меня было много времени, чтобы отточить свои навыки.
     Ательстан покраснел и потянулся за чашей.
— Выпей за жизнь моего господина. — Если его голос и срывался, то Флоки не придал этому значения. — Пусть его радость в Вальхалле будет бесконечной.
     Флоки взял кусочек хлеба и допил чашу. Наливая себе новую порцию, он напевал какую-то песню, что-то легкое и радостное.
— Теперь выпей ты, утри слезы и дай продемонстрировать мои другие таланты.
     Глядя на крепление шатра, Ательстан узнал, что Флоки имел в виду под годами «совершенствования». Его новое одеяние было снято с величайшей заботой и нежным вниманием к бедрам, ступням и чувствительным местам под коленями. Руки задрали рубаху над его головой и исследовали каждую частичку его тела, заставляя дрожать и вздыхать от удовольствия. Флоки взял его на ковре, и когда Ательстан начал изгибаться навстречу его движениям, он прошептал Ательстану на ухо:
— Скажи господину, что я делаю это, потому что люблю его.
     Ательстан кончил, глотая воздух, и сквозь чужую дрожь почувствовал собственное освобождение.
     Ритуал начался.


     Флоки оставил его, завернутого в теплое одеяло, в кровати. Они еще раз поцеловались, прежде чем Ательстан почувствовал, что готов отпустить его.
— Спасибо, — выдохнул он, крепко обнимая Флоки. — Я буду скучать.
     Он ожидал, что Флоки уйдет молча, как все остальные. Прощание ничего не значило для тех, кто проведет вечность в Асгарде. Однако, когда Флоки разорвал объятия и встал, он улыбнулся, подмигнул и ответил:
— Мы еще встретимся. Увидишь.
     Ательстан смог выдавить улыбку в ответ и проводил его глазами.
     Кауко вошел буквально через несколько мгновений. Плечи воина почти касались наклонных стен в самом узком месте шатра. Ательстан уже было собирался встать, передать гостю напиток и хлеб, но пришлось остаться на месте.
— Я знаю, что делать, vaettir, — добро отмахнулся тот. Он выпил, поел и отсалютовал чашей. — Скажи господину, что я делаю это из любви к нему.
     Несмотря на то, что Кауко назвал его «духом», он не принес Ательстану ничего дурного. Вообще-то он был довольно осторожен. Огромные руки бережно касались его бедер, и он потянул Ательстана на себя, вместо того, чтобы прижать его своим весом. Это было так по-странному нежно, что Ательстану захотелось сделать больше, чем требовалось. Он слегка сжался, активно задвигал бедрами и был вознагражден, услышав стоны и рычание. Когда пальцы Кауко сжались на его ногах, Ательстан не стал жаловаться на синяки, оставленные им. Особенно, когда мужчина поцеловал его в знак извинения.
     Следующим был Арне. Всегда веселый и шутливый, всегда смеющийся, даже когда следовало быть серьезным. Он опустился на колено перед Ательстаном и улыбнулся.
— Скажи господину, что я делаю это из-за любви к нему. У меня есть подарок для тебя.
— Подарок? — Ательстан поднял бровь.
     Арне взял его за руку и вложил в нее маленький кусочек кости. Он был плоским и гладким, а с одной стороны виднелась аккуратная руна. Пока Ательстан ее рассматривал, Арне взял эль и хлеб.
— Это вуньо. Думаю, это приемлемо.
— Только ты можешь думать о радости в такой день, — тепло заметил Ательстан.
— А почему бы и не радоваться? Ты будешь с Рагнаром, Хагбард и Сигни, как говорят легенды. Разве это не причина для радости?
     Ательстан наградил его скептическим взглядом.
— Фрейя и Один? — не получив ответа, Арне снова улыбнулся и заметил. — Наверное, на этом и закончу.
— Думаю, это мудрое решение, — Ательстан почувствовал себя лучше после шутки и положил руку на плечо Арне. — Ты вырезал ее?
— Из куска рога оленя, давным-давно.
— Не думаю, что мне разрешат взять его с собой на костер, — грустно заметил Ательстан.
     Арне снова наградил его лукавой усмешкой:
— Воткни его себе в ноздрю.
     Ательстан какое-то мгновение смотрел в пол, а потом расхохотался. И продолжал смеяться, когда Арне его поцеловал. Ательстан искренне ответил на ласку.
     После ухода Арне пришел Лейф, сдержанный и строгий. Он выполнил свои обязанности в абсолютной тишине, которая нервировала Ательстана и заставляла его пытаться подшутить над суровостью лица Лейфа. Но в итоге он решил не делать этого, так как чувствовал, что Лейфу не по душе сокращение расстояния между ними. Их общение было кратким, совокупление прошло в практичной и похожей на торговые отношения манере. Это испортило Ательстану все настроение.
     Когда он снова поднял одеяло, то услышал шепот в задней части шатра.
— Ательстан? Ты один? Это Ивар.
Он поспешил на голос и упал на колени.
— Ивар! Что ты тут делаешь?
— Я хотел прийти раньше. Дела задержали, — на стену надавило что-то чуть больше обеденной тарелки.
     Приложив туда руку, Ательстан почувствовал очертания ладони и пальцев и прижал к ним свою ладонь. — Здорово услышать твой голос.
— Вот бы и остальные так считали. Мужчины думают только о еде, и заставить их помогать — задача, непосильная даже моему отцу, — пожаловался Ивар, хоть и немного отвлеченно.
     Ательстан улыбнулся.
— Используй тон матери и взгляд отца. Клянусь, проблем у тебя больше не будет.
     Тихий смех Ивара поднял ему настроение.
— Ты всегда был уверен, что я законный сын, и именно так обращался со мной. Спасибо, Ательстан, за принятие и такое обращение.
— Рагнар не ожидал ничего иного. Я не хотел расстраивать его, — ответил Ательстан. Он почувствовал прикосновение к ладони и попытался ответить на него, насколько смог. — Ты был хорошим мальчиком, Ивар. И стал хорошим мужчиной.
     Раздался вздох. За ним последовали приглушенные, быстрые слова.
— Меня ищут. Но… Я хотел, чтобы ты знал: после твоего ухода в моем сердце навсегда останется пустота. — Рука исчезла.
— Ты не исполняешь свои обязанности, хлаутгиф, — за спиной раздался голос.
     Свен был новым человеком в круге избранных Рагнара. Чужеземец-воин, которого приняли с радостью. Он поклялся в верности, предложил свой меч для защиты деревни, но расплачиваться с ним пришлось всем низкородным и рабам в поле его зрения. Он открыто обожал семью Рагнара, его красивый зал и, больше всего, его прекрасную жену.
     Ательстан встал и поспешил поприветствовать его.
— Выпей это.
     Свен взял чашу, быстро выпил и усмехнулся:
— Скажи господину, что я сделал это, потому что люблю его.
     Ательстан поправил бы его, если б только была возможность. Но затем, когда его заставили встать на колени, подумал о другой трактовке. Жестокие пальцы погрузились ему в рот, раня до крови. Сила, с которой его рот трахали, заставила губы кровить еще больше. Ательстан попытался отстраниться, но руки переместились к его волосам, удерживая и направляя. Мужчина толкнулся слишком сильно, и когда Ательстан подавился, оттолкнул его и с силой ударил.
— А я-то думал, что шлюха из тебя ничего так.
     Ательстана нагнули над низким столиком и с силой ухватили за шею.
— Пожалуйста, подожди….
Свен был полон ненависти, пренебрежения и жестокости.
— Так-то лучше. Когда слышны мольбы, времени на скорбь не остается.
     Несмотря на все усилия, Ательстан не смог молча перетерпеть боль, а когда он попытался совсем не реагировать, Свен ударил его. Если его крики были недостаточно громкими, удары доставались чувствительному члену. Казалось, Свен никогда не кончит, а на столике под щекой Ательстана образовалось небольшое озеро из слез.
     Когда Свен стал срывать с него одежду, Ательстан не смог сдержать гнева.
— Помни, что это отправится со мной в Вальхаллу! Будь уверен, Рагнар узнает!
— Отлично! — прорычал Свен, сгребая волосы Ательстана в кулак и с силой оттягивая их. — Передай ему, что все здесь станет моим. Я возьму в жены его женщину, заберу его титул и приберу к рукам его дочь.
     Ательстан ударил его в челюсть.
— Ты осквернил ритуал! Тор покарает тебя, а Один заберет твое сердце! — грозно выпалил он, несмотря на то, что Свен все еще держал его.
     Смеясь, Свен крутанул рукой и заставил Ательстана замолчать.
— Боги любят сильных. Никто не сможет остановить меня.
     Сверкнуло серебро, и Свен замер.
— Да что ты?
     Нож на горле Свена окрасился кровью. Ательстан вне себя от страха смотрел на человека, который сделал это.
— Ролло?

     С той стороны входа в шатер царила настоящая неразбериха. Раздавались крики, глухие звуки ударов кулаков по плоти. Ательстан наблюдал за происходящим по ткани, пока не услышал стук и стон. Затем все стихло. Он ждал, затаив дыхание, и позволил себе выдохнуть, только когда на входе появился Ролло. Он кивнул Ательстану и поставил новый кувшин с элем на столик. Еда была сметена прочь во время буйства Свена, но это почти не имело значения.
     Прошло пять лет с последнего появления Ролло в Каттегате. Он все еще оставался под подозрением, но никто не мог доказать враждебности его намерений, а Рагнар защищал брата изо всех сил. Он уехал однажды ночью, и с тех пор никто ничего о нем не слышал. Рагнару тяжело далось его отсутствие. Долгие месяцы он не мог прийти в себя.
— Где ты был? — спросил Ательстан, когда любопытство победило удивление.
     Ролло улыбнулся все той же улыбкой, горячей и опасной. Ательстан когда-то думал, что она жестокая. Теперь он видел в ней мрачную усмешку и никакого зла. Ролло опустился на колени, взял упавшую чашу, немало плеснул в нее и передал Ательстану.
— Я был в Нормандии. Там была смута, я нашел хорошее применение своим умениям.
— О да, — пробормотал Ательстан. — Хорошо выглядишь.
     На самом деле, он хорошо вписался в новый мир. Длинные лохмы больше не свисали ниже плеч, на лице не было густой бороды. Ролло носил волосы наподобие южан — обрезанными примерно по линии теперь гладкого подбородка. Он не признавал золота или серебра, но одежда была тщательно скроена и красиво вышита. Он выглядел высокородным, каким, собственно, и являлся, но теперь весь его облик напоминал о южанах. Здесь он все еще был утлага. Изгой, самопровозглашенный ссыльный.
— Я в порядке. Возглавляю армию, защищающую земли от захватчиков с востока. В этом я хорош, — ответил он, забирая эль. Он выпил залпом. — У меня есть жена, она подарила мне сына.
     Ательстан был счастлив слышать это.
— Сын! Как радостно, Ролло! Пусть боги его благословят!
     Ролло поудобнее сел на ковер и взял Ательстана за руки.
— Теперь я молюсь христианскому Богу. Его сыну, Богоматери и Его святым.
     Ательстану понадобилось время, чтобы осознать его слова.
— Ты больше не следуешь воле Асов?
Ролло качнул головой, лукаво усмехнулся и пожал плечами, поддразнивая.
— Ты выглядишь, как настоящий северянин.
     Окинув себя взглядом, растрепанного, нечесаного, завернутого только в шерстяное одеяло, Ательстан ответил:
— Ну, не совсем.
     Пальцы сжались на браслете, символе свободы.
— Ты носишь это, и этого достаточно.
— Как ты узнал, что нужен здесь?
— Я видел сон, один и тот же сон три ночи подряд, — отозвался Ролло, положив локти на колени и пристроив подбородок на сжатые пальцы. Удивленный взгляд Ательстана заставил Ролло рассмеяться. — Может, я и не следую за Одином, но я не такой дурак, чтобы игнорировать его знаки. Я отбыл после третьей ночи, приехал на побережье, нашел там корабль, отправляющийся на север. Они привезли меня и еще двоих, проверенных людей, всегда сражающихся рядом со мной. Я прибыл только вчера.
     На мгновение повисла тишина. Ательстан оглянулся и глубоко вздохнул.
— Ты шестой? — уточнил он, не поднимая глаз.
     Ролло кивнул. Ательстан улыбнулся, несмотря на то, что был напуган до слез.
— Тогда начнем. За мной скоро придут.
     Все это было странным, и еще более непривычным — чувствовать эти руки на волосах. Ролло начал ритуальную фразу:
— Скажи своему господину, — затем прервался и взглянул Ательстану в глаза. — Скажи моему брату, что я делаю это из любви к нему, и что его просьба будет выполнена.
     Прежде чем Ательстан смог задать вопрос, Ролло его поцеловал, и это было прекрасно. Его прикосновения были мягкими, но сильными, в этом он был до боли похож на Рагнара. Когда поцелуй кончился, Ательстан дрожал. Он смотрел, как Ролло встал, чтобы раздеть его, оставляя обнаженным до кончиков пальцев на ногах. Когда Ролло протянул руки, Ательстан принял их и последовал к кровати.
     Будучи братьями, Ролло с Рагнаром соревновались во всем, и Ательстану пошло только на пользу, что многие из их талантов оказались общими. Он сидел на коленях Ролло, прижавшись спиной к его груди, а руки, которые держали его, были так похожи на руки Рагнара — длинные, теплые и такие нежные. Он всхлипнул, и Ролло скользнул рукой ему по лбу, нажимая, чтобы тот опустил лицо в изгиб его шеи.
— Закрой глаза, Ательстан. Думай не обо мне, если это поможет.
     Ательстан застонал, когда ощутил вторжение, нежное и привычное. В душе у него было все так же пусто. В его воображении это Рагнар кусал и облизывал его горло. Это он взял его за бедра и развернул, чтобы было удобнее. Это он заставил его кричать от удовольствия, обхватив пальцами одной руки член, а вторую прижав к губам.
     Все это время Ролло шептал ему на ухо слова, являющиеся ему в снах.
— Я жду, Ательстан. Иди ко мне. Я жду.

     Так же осторожно, как Флоки раздевал, Ролло одел его. Его волосы были распущены, расчесаны и убраны в прическу, подходящую воину. Одевшись, Ролло потребовал принести им обувь и брюки. Он даже прикрикнул на мужчин. Несмотря на новую внешность, он все еще имел довольно пугающий и убедительный вид.
     Он сразу опустился на колени, шнуруя кожу над теплыми, мягкими носками Ательстана.
— Идиоты, — прорычал Ролло. — Думают, что делают это в честь Рагнара. Мой брат съел бы их на обед.
     Ательстан криво ухмыльнулся.
— Думаю, они хотели облегчить задачу. Мужчинам, я имею в виду. Если бы я был больше похож на девушку…
— Они бы нашли члены вместо собственных задниц? Бред, мужчинам не нужна такая помощь, — Ролло вскинул на него насмешливый, но теплый взгляд. — Ты всегда был достаточно миловидным, чтобы заставить их капать слюной.
     Вспоминая свои первые дни здесь, Ательстан почувствовал, как щеки обдало жаром.
— Тогда я был совсем мальчишкой. Никакой бороды, да и носил я мантию вроде этой.
— Не припоминаю, чтобы она была такой тонкой, — рассмеялся Ролло, затягивая последний узел. Они оба улыбались, годы сгладили напряженность в их отношениях.
— Ролло, а что со Свеном? — успокоившись, спросил Ательстан.
— С ним не будет никаких проблем, не беспокойся, — ответил Ролло, вставая, чтобы надеть плащ.
— А ты… не мог бы ты... пожалуйста, — он ненавидел просить, особенно теперь, зная, что дом и сердце Ролло сейчас далеко за морями.
     Пальцы Ролло коснулись его щеки.
— Я останусь тут. Ненадолго, по крайней мере. Меня попросили.
— Кто? — Ательстан не мог представить Бьерна, просящего о помощи, а Лагерту — еще меньше.
— Рагнар, — ответил, все еще улыбаясь, Ролло. — Это было во сне. Я видел его постоянно по дороге сюда. Я должен проследить, что они в безопасности и покое. Я должен был увидеть тебя. Он не хотел, чтобы твою нежную душу и доброе сердце кто-то сломал, словно знал, с чем тебе придется столкнуться. Он просил меня быть на его стороне.
     Ательстан пожал ему руку.
— Спасибо.
     Ролло поцеловал его в макушку, на секунду прижавшись к ней щекой.
— Передай этот поцелуй моему брату, пожалуйста. Я помню времена, когда ему это нравилось.
— Ему всегда это нравилось, Ролло. Всегда.
Они не прощались, так как никто не мог сказать, куда их выведет судьба. Может быть, у них в кои-то веки были одни боги.

Окончание в комментарии...

@темы: переводы, Зигги, творчество, Бьорн, фики, слеш, Рагнар, Флоки, Лагерта, Ательстан, Гида, NC-17, Ролло

---

Quercus

[Alice Alone]

Название: Quercus
Переводчик:Alice Alone
Бета: fandom Vikings 2014
Оригинал: orphan_account, Quercus (запрос на перевод отправлен)
Размер: мини, 1253 слова в оригинале
Канон: сериал "Викинги"
Пейринг: Флоки/Хельга
Категория: гет
Жанр: пропущенная сцена
Рейтинг: NC-17
Краткое содержание: Написано на Vikings kink meme по заявке "Флоки/Хельга. Что, если Хельга — не так проста, как кажется? Например, является воплощением какого-то бога или богини, которая подружилась с Флоки в лесу".
Примечание автора: Насколько я знаю, в нордической мифологии нет пожирающих людей духов деревьев. Думаю, Хельга — единственная в своем роде.
Предупреждения: легкий бондаж, убийство, духи деревьев-каннибалы

Уже поздно, все спят, а Флоки сидит у огня, бормоча что-то себе под нос. На улице теплеет, Рагнару становится лучше, Лагерте — спокойнее, а еще Хельга. Для нее он даже не пытается найти подходящие слова. Хельга. Он счастлив. Точка.
Торстейн, жук в человеческой шкуре, подсаживается к нему и кашляет.
— Могу я кое-что у тебя спросить?
Флоки поводит плечами.
— Твоя женщина, — нервно произносит Торстейн, — она…
— Она не моя женщина, — отвечает Флоки и снова бормочет что-то под нос.

Он раскопал землю по-собачьи и вытащил из нее белый, словно завернутый в бумагу чеснок. Пальцы слегка щипало, он оторвал зубчик и закинул в рот, не очищая от кожуры. Отгоняет духов и людей ярла. Он пожевал и наклонился вперед, чтобы продолжить ковыряться в земле. Его пальцы испачкались в грязи.
Она обняла его за плечи, прижалась к спине, поцеловала в ухо. Рука, которой она закрыла ему глаза, была полупрозрачной.
— Угадай, кто, — предложила она.
Он сплюнул пожеванный чеснок ей на руку.
— Не угадал, — сказала она, а ее руки сжались на его шее.
Он проснулся на цветущем чесночном поле, с плеч свисал венок. Она улыбнулась ему с пенька и растворилась в лесу. Он знал достаточно, чтобы не пытаться ее догнать.

Когда она появлялась в лесу, на болоте или на полянке дикой земляники за его полуразрушенной хибарой, ее волосы были распущены. Они, волнистые, имели цвет льна, он пропускал их прядями между пальцев. Иногда она приходила с красными зубами. Однажды она, гордая и очаровательная, появилась в испачканном кровью платье, слишком маленьком для ее человеческого тела, ее руки были полны паслена.
— Ты ее съела?
— Я ее нашла, — донеслось в ответ. Она заставила его откинуть голову и накормила ягодами. Те были невероятно вкусными. Ягоды, от которых его должно было замутить, вызывали головную боль, и он облизал девушке пальцы. — Они, люди твоего ярла, убили ее. Не я.
— Он хочет, чтобы я сделал ему корабли.
— Сделай корабли, которые утонут, — предложила она.
— Сделаю. Так и сделаю. — Деревья и до нее говорили с ним. Он знал, какую доску нужно подточить, какого пьяного капитана — нанять. Ярл списывал все на собственные неудачи. — За что ее убили?
— Не знаю.
— Как она выглядела?
— Как я.
— Это была Хельга. Дочь мельника.
— Хельга, — отозвалась она и задумчиво поскребла красный, выгоревший до коричневого воротник узкого платья. Ее глаза сияли. — Милое имя. Пусть теперь оно будет моим.
Он всосал с ее пальцев паслен, его губы почернели. На следующий день он отравил человека ярла, оттащив его за дом. Она молча забрала тело и испарилась среди деревьев. Платье уже начало превращаться в лохмотья.

В разгар зимы никто не пришел. Не пришел даже смеющийся Рагнар. У Рагнара, сына Одина, была златовласая и норовистая жена. Она нравилась Флоки, но их одержимость сексом заставляла его чесаться. Она твердо стояла на земле. Он же принадлежал миру леса. Рагнар мог при необходимости поднять вековой ствол, но зимой впадал в спячку, как медведь. Флоки накинул на плечи медвежью шкуру и присел к костру, поедая сушеные ягоды. Он кашлянул, а потом сплюнул кровь. Снега на улице стало больше.
Она, холодная и обнаженная, пришла к нему. Зимой эта гостья всегда была холодной, кожа ее грубела от ветра, с льняных волос сыпались сухие листья. Она ела, хоть и не нуждалась в этом, а потом укладывала его рядом с печью и стаскивала с него штаны. Она погладила головку члена, а когда Флоки попытался пошевелиться, прижала его запястья к горячим камням. Хельга поцеловала его, а когда отстранилась — губы ее были красны от его крови. Она улыбнулась, Флоки погладил ее по лицу. Веки ее были обведены углем или перегноем. Когда он снова попытался пошевелиться, листья с ее головы сомкнулись на его запястьях. Он толкнулся в нее, глубоко дыша, девушка разок лизнула член и хихикнула, когда Флоки выгнулся.
— У меня вся ночь впереди, — пропела она.
— А у меня нет, — ответил Флоки и перекатил ее под себя. Хельга взвизгнула и рассмеялась, когда он опустил лицо меж ее ног. Она была сладкой, как клубника, — явно не просто так, — и когда он нашел клитор, она вскрикнула, как лиса, и рассмеялась, закрыв лицо ладонями. Хельга позволила Флоки некоторое время ублажать ее, а затем толкнула на спину и направила его в себя. Кончики ее пальцев, когда он целовал их, были по вкусу, словно мед. Он плакал и умолял, пока она не позволила ему кончить. Она обвила руками его горло, и, когда он проснулся, шум в его груди исчез. Солнце встало, огонь в очаге потух, а его руки все еще были связаны лозами.
— Хельга… — позвал он.
Та высунулась из окна и расхохоталась, как ведьма. Снег таял, превращаясь в ручьи вокруг двери, а в руках девушка держала крокус. Лозы вокруг его запястий на мгновение расцвели, затем увяли, и он смог сесть. Хельга послала ему воздушный поцелуй и исчезла, оставив его, голого, в одиночестве среди лепестков.
Флоки рассмеялся.

— Я могу говорить с деревьями, — объяснял он ребенку. — Я знаю, из какого получатся хорошие доски.
— Из этого? — дитя было нетерпеливо, слишком нетерпеливо, стуча по деревьям и пугая белок. — Это хорошее?
Этим деревом был старый дуб, окруженный омелой, там и тут испещренный перегноем и обычной трухой стареющего дерева.
— Ради Одина, мальчик, — сказал Рагнар, — ты совсем ничего не знаешь?
Он выловил из кармана монетку и кинул ее к корням дерева.
— Этот дуб принадлежит богам. Посмотри на омелу.
— И все же, это хорошее старое дерево, — сказал Флоки, прижав ухо к дереву.
— Не смешно, смертный.
— Вру. Это не хорошее старое дерево. Оно все червивое и трухлявое, — продолжил он, все так же прижимаясь к дереву. — Все в личинках. Лучше оставить его в покое.
— Ох, ты нарываешься, — прошипела она, скрывая смешок, а Флоки показалось, что его запястья обвиты лозами. Он поцеловал шероховатую кору и вприпрыжку отошел прочь, едва не врезавшись в ребенка и ухмыляющегося Рагнара.
— Не это, — повторил он.
Позже Флоки вернулся и надрезал палец над корнями дерева. Он мог увидеть скрытые под землей кости человека ярла, которого отравил прошлым летом. Его кровь капнула на корни, и она вздохнула. Руки ее, опустившиеся ему на плечи, были легки. Она отсосала кровь из пальца и поцеловала его за ухом.
— Ты мне нравишься, смертный, — проговорила она. Ее зубы царапали ему шею. — Живи.
Он вынул зубчик чеснока из кармана.
Она показала ему язык и исчезла.

Торстейн хмыкает, пробуждая его от грез.
— Мне казалось, ты говорил, что брал ее.
— О да.
— Так…
— Она не моя женщина, — повторяет Флоки, наблюдая за танцем пепла в очаге. Хельга спит в его кровати, ее бедра испачканы семенем двух мужчин. Он должен разбудить ее прежде, чем она снова начнет выращивать листья на раме кровати. — Она принадлежит себе.

@темы: переводы, творчество, гет, фики, Флоки, NC-17

---

Всем привет) ФБ кончилась, пора тащить свои работы.

[Alice Alone]

Не знаю, правда, есть ли те, кто их не видел, но все же)

Название: Глаза и руки
Переводчик:Alice Alone
Бета: fandom Vikings 2014
Оригинал: floodxland, Eyes and Hands (разрешение на перевод получено)
Размер: драббл, 481 слово в оригинале
Канон: сериал "Викинги"
Пейринг: Арне/Лейф
Категория: слэш
Жанр: PWP
Рейтинг: R
Краткое содержание: Арне и Лейф — друзья, и частенько протягивают друг другу руку помощи во время долгих отлучек в море.
Примечание: работа написана для Vikings Kink Meme — Rare Pair
Пытаться подкрасться к Арне со стороны слепого глаза — плохая идея. Большую часть времени никто даже и не пытался сделать этого, ведь Лейф, верный хранитель, был начеку. Конечно, он старался беречь воина так, чтобы не ранить его гордость. Они были хорошими друзьями, и Арне также прикрывал спину Лейфу на поле битвы. Да и сейчас, когда их корабль качался в море, настолько спокойном и зеркальном, что сложно было сказать, где его начало, а где конец.
Арне сменился с весел в полдень и, как тряпичная кукла, свалился на узкую койку рядом с Лейфом, который теперь тоже отдыхал после смены на веслах. Он заворчал, когда небольшой, но сильный Арне прижался к нему, спиной к груди, пытаясь найти положение, в котором его уставшие руки получат заслуженный отдых. Лейф укрыл их обоих тонким полотном, проигнорировав смешок Ролло, — и закатил глаза, зная, что даже Ролло во время долгих поездок сдается и просит своих товарищей по оружию о маленькой дружеской помощи. Лежащий рядом Арне расслабился и издал какой-то тихий, но благодарный звук. Поэтому жесткие, но ловкие руки Лейфа приспустили штаны Арне достаточно, чтобы пробраться в них и дать ему небольшую передышку. Это помогает заснуть и сбросить напряжение после долгих часов мучительной гребли.
Из этого положения Арне не мог видеть ничего, кроме корабельных досок под собой и чьего-то ботинка, но он хорошо знал эти руки и человека, лежащего с его слепой стороны. Ему он полностью доверял. Они знали, что нравится каждому из них; Лейфу не хотелось брать в рот, Арне был не против, но в основном они ограничивались взаимной дрочкой, словно и не искали замену женщине. Лейф возбудил его, используя немного смазки, которой он пользовался, чтобы защитить пальцы и губы от обветривания в ненастную погоду. Арне предпочитал более резкие движения и ненавидел запах этого вещества, но сейчас он слишком устал, чтобы жаловаться. Он просто прикусил губу, чтобы сдержать тихий стон, и осторожно толкнулся в ладонь.
Между ними не было сильной любви, но их связывало достаточно многое: они были товарищами по щиту, братьями в оружии и по настроению (а на множество миль вокруг не было женщин) делили кровать. Арне слегка ускорил толчки и сильнее прикусил губу, когда движения руки Лейфа ускорились. Несмотря на жжение в плечах и спине, Лейф дрочил ему, пока тот не задрожал, затих и расслабился в сменяющий оргазм неге. Он очистил руку полотном и слегка оттолкнул Арне так, чтобы повернуться и лечь на спину, перенести на нее вес с уже уставших плеч. Позже Арне вернет должок, но сейчас они дали своим телам с горящими от напряжения мышцами отдохнуть, пока корабль медленно продвигался вперед.

@темы: переводы, фики, слеш, R

---

[Anpu]

Офигенный клип!

@темы: клипы